Навья кровь (СИ)

«Ничего страшного не произошло. Так, ерунда. Мелочи. Закупорила телепорт, уничтожила товар, утопила автомобиль вместе с пассажирами, не получила оплату… Стоп. Ни капли моей вины ни по одному пункту нет. А ещё — я выжила. Так что я молодец. И пусть только Тимур Каримович что-то скажет про невыполненный заказ. Получит в ответ по первое число. Он сам виноват, что отправил меня в одиночку к больным на голову…»

Размышляя, она не забывала оглядываться и следить за обстановкой. Поэтому журчание услышала издалека. Пошла на звук и наткнулась на довольно широкий не замёрзший ручей, который вился среди деревьев.

Лиза шумно втянула воздух носом, сложила губы трубочкой и шумно выдохнула.

«Не хочется. Но надо. Я так до скончания веков бродить буду. Ноги всё равно уже отморозила по самые уши, хуже не будет».

Разулась, положила носки в карман куртки, взяла в руки сапоги и ступила в воду. Почувствовала, как пальцы на ногах превращаются в мёртвые заледеневшие отростки, выругалась в лучших традициях Олега Дмитриевича и пошла вверх по течению.

Глава 19

Идти по ручью пришлось достаточно долго, причём вода показалась тёплой уже минут через десять. Лиза была счастлива — вокруг снег, мороз, а ноги — в комфорте. Она взяла верёвку, которая осталась от газовых баллонов, связала сапоги и перебросила их через шею. Чтобы на всякий случай были свободными руки.

Но вскоре появилась проблема — ступни «оттаяли» и стали чувствовать каждую ветку, каждый камешек, каждый древний осколок бутылочного стекла или ржавую консервную банку. Поэтому девушка ступала осторожно, приглядываясь к чёрной воде и ощупывая дно пальцами прежде, чем сделать шаг. Сосредоточенность на процессе помешала заметить момент появления тумана. А может, водяная взвесь сгущалась постепенно и очень медленно, неощутимо для человеческих глаз.

Лишь когда Лиза не смогла видеть ручей с высоты собственного роста, она сообразила поднять голову.

Туман, совершенно обычный, не лиловый, был густым настолько, что берегов ручейка не было видно, хотя ширина русла составляла от силы метра полтора. О том, что Лиза всё ещё в воде, можно было догадаться только по приглушённому журчанию, приятному теплу, омывающему ноги, камешкам и стеклянным осколкам.

«Полное ощущение, что я в… в… в нигде. Ещё и звуки приглушились. Жуть».

Девушка слукавила — звуки не приглушились, они полностью исчезли. Все, кроме журчания и собственного дыхания.

«Надо идти. Вот только куда? А если я сейчас нечаянно выйду из воды? Не видно ведь ничегошеньки».

Но то ли ручей расширился до нескольких, а может даже, нескольких десятков метров, то ли он «ожил» и смог приноравливаться к шагам человека, но Лиза всякий раз опускала ногу в тёплую воду, а не в холодный снег.

Вот так, без чувства направления, Петрович прошагала ещё какое-то время. Причём какое конкретно, она сказать не могла, потому что и это чувство, чувство времени, тоже куда-то подевалось.

Да и напряжённые, тяжёлые мысли постепенно выветривались, уступая место лёгкости, спокойствию и ощущению душевного равновесия. Впервые за долгие годы, а может, вообще за всю жизнь, Лиза чувствовала себя свободной от всего. Причём она не потеряла себя, память и понимание, куда и зачем направляется. Она просто шла в тумане, по воде, и получала от этого неподдельное удовольствие.

Ручей кончился совершенно неожиданно. И не берегом, а чем-то кривым, шершавым и тоже тёплым. Лиза, немного утратив беспечность и радость, наклонилась и потрогала рукой то, что преградило путь.

«Похоже… Похоже на корягу. Или толстый сук. Или корень?»

Лиза продолжила ощупывать то, что скрывал туман. Сук, или коряга, или корень, чем выше и дальше продвигались ладони, тем толще и шершавей становился. А потом вдруг резко стал вертикальным и прямым.

«Кажется, это дерево. Причём очень старое — кора жёсткая, прочная, вся в шероховатостях, и влажная, будто после хорошего дождя. Неудивительно, если оно всё время в тумане. А в воду уходит один из корней. Или несколько, но остальные я не нащупала».

Лиза упрямо выпятила подбородок и попробовала влезть на корень. Просто, чтобы забраться повыше и узнать чуть больше. Где-то совсем рядом гневно залаяла собака. Девушка вскрикнула от неожиданности, разжала руки, шагнула назад. Поскользнулась и шлёпнулась в воду. Лай тут же прекратился.

— Иди своей дорогой, — мягко прошелестел женский голос.

— Не суйся, куда не просят! — прорычал кто-то гораздо более зло. — И не лапай, что не дозволили!

— Герда, фу.

Тот, кто рычал, вдруг заворчал виновато, потом затих.

А ласковый голос повторил:

— Иди своей дорогой, Елизавета.

Лиза почувствовала, как вместе с водой под одежду пробирается страх.

— Откуда ты знаешь моё имя? — просипела она.

Еле слышный смешок был ответом. Повеяло такой силой, такой мощью, что девушку чуть не распластало на дне ручья от желания поклониться. Те же ощущения, что и в детстве, когда она спрашивала о своих магических способностях у каменного фолианта. И, как и тогда, Лиза не стала сопротивляться порыву, встала прямо в воде на колени и склонила голову.