Навигатор

Ещё один ланхор сжимали руки лежащего между ним теперешним и настоящим руки аборигена, который пытался его атаковать, когда он находился в своём теле.

Покрутив головой и убедившись, что поблизости никого живого нет, Адам развернулся и направился в ту сторону, где сражались аборигены.

Подойдя, он увидел большой железный постамент, за которым просматривался вход в скалу. Он шагнул ко входу и заглянул внутрь: — это была достаточно большая пещера, в которой был ещё один постамент, рядом с которым в стене горел огонь и стояло какое-то странное сооружение, скорее всего сделанное из шкуры животного, из которого торчала длинная палка, никак не похожая на оружие.

«Да это же кузница! — догадался Адам своим разумом. — Значит я стал кузнецом. Ну и ну! И за что аборигены хотели убить кузнеца? Нужно бы в этом разобраться, чтобы ненароком опять не нарваться на убийц. Но это позже, а сейчас нужно спрятать мёртвые тела».

Развернувшись, он вышел из пещеры, положил катран на постамент и направился к аборигену, которого он убил вторым. Высвободив своё поле он коснулся им головы аборигена — никакого биополя аборигена не чувствовалось — тот был мёртв. Подойдя, он ещё раз всмотрелся в аборигена, теперь с близкого расстояния. В принципе ничего нового он не увидел, лишь то, что он посчитал белыми полосами над верхней губой аборигена, оказалось двумя мощными клыками торчащими из его рта, придавая ему очень свирепый вид.

«Мистика какая-то», — мелькнула у Адама тревожная мысль и схватив аборигена подмышки, потащил его по красно-коричневой тропинке в сторону тоннеля.

Двух аборигенов свирепого вида он сбросил в синее море, которое вдруг оказалось заполненное не водой, а какой-то странной субстанцией, похожей на чрезвычайно мелкий песок с синими вкраплениями. Когда Адам бросил в это странное море первого аборигена, он долго не тонул и у Адама уже появилась мысль о своей напрасной затее, но словно сжалившись над ним, странный песок будто расступился и тело аборигена мгновенно исчезло в его чреве. Вскоре утонул и второй свирепого вида абориген.

Своё родное тело, которое вдруг ещё было живым и видимо находилось в состоянии какого-то летаргического сна, Адам не стал топить в песчаном море, а спрятал его в той же нише, где спрятал алмазы и своё оружие, надеясь, что тело долго не умрёт и возможно, быстро узнав, куда он попал, вскоре сможет вернуться в него.

Едва Адам пошёл к последнему аборигену, который сражался с его новым носителем, и который лежал перед постаментом, замер. Даже несмотря на большое красное пятно, несомненно крови, вокруг аборигена, выглядел он великолепно. Наклонившись, Адам перевернул аборигена на спину и невольно залюбовался им.

Однозначно, абориген был высок и даже строен: высокий, даже чересчур, лоб; тёмные густые волосы были зачесаны назад и красивой волной спадали ему на плечи; немного худощавое лицо; большие тёмные глаза, без видимых зрачков; прямой нос; полные, яркие губы; мощная нижняя челюсть; толстая высокая шея и широкие плечи с буграми мышц недвусмысленно говорили о его недюжинной физической силе. Одежды на нем, практически, не было, если не считать какой-то непонятной накидки на спине, да узкой полоски белой материи, больше похожей на кусок кожи, прикрепленной к его широкому черному поясу и лежащей сейчас у него между мощных прямых мускулистых ног, обутых в подобие легких, сплетенных из кожи сандалий. Одним словом — атлет. Широкий пояс, опоясывающий его торс был великолепен, под стать хозяину, играя разноцветьем блёсток в свете яркой местной звезды. С левой стороны к поясу был прикреплен какой-то продолговатый темный предмет, верхнюю часть которого почему-то обхватывала левая рука атлета. Руки атлета вдруг вызвали у Адама невольную усмешку — они были явно коротковаты для столь мощной фигуры, его правая рука, лежащая вдоль тела, едва доставала ему до пояса. Была еще одна странность в фигуре атлета, то что Адам вначале принял за одежду покрывающую его спину, оказалось ничем иным, как густым волосяным покровом, растущим на его спине, хотя ни на груди, ни на животе, ни даже на лице атлета не было видно ни единого волоска. Его катран лежал рядом с ним и в свете местной звезды он мерцал так же, как и наконечники ланхоров. Наклонившись, Адам поднял катран.

Вдруг слух его нового тела уловил высокотональный писк, похожий на звук, издаваемый небольшими летательными аппаратами землян, когда резко менялся режим полёта. Звук быстро нарастал, видимо его источник был уже где-то недалеко.

Адам тут же высвободил своё поле и разбросил его по сторонам, но никаких полей нигде не почувствовал.

«Однако слух у него отменный», — замелькали у Адама удивлённые мысли, в адрес своего нового носителя. — Даже я своим полем ничего не почувствовал. Наверное нужно спрятать его понадёжнее?»

Он попытался растворить своё психотронное поле среди нейронов мозга своего нового тела, не нарушая его информационных связей. С трудом, это удалось.