Наводнение

...У входа в Дом книги девушка в красивом, лиловыми цветами платье торгует с лотка. Порыв ветра распушил ее волосы. Пожилая дама, внимательно разглядывающая книги, придерживает белую соломенную шляпку. Парнишка в распахнутой на груди рубашке, чуть прищурившись от яркого солнца и склонив голову набок, держит книжку в руках. Маленький мальчик в красной панамке, сдвинутой на затылок, умоляюще смотрит на мать - красивую женщину с гладко зачесанными на прямой пробор черными волосами. Идут мимо прохожие. Сосредоточенные, улыбающиеся, хмурые... Едут троллейбусы, автомашины. Солнце, ветер. И среди этой летней сутолоки, такой обычной для Невского проспекта в полуденные часы, еще одна фигура - молодой мужчина в белой, с широкими синими полосами рубашке. Простое, ничем не примечательное лицо, рассеянный, отсутствующий взгляд. Мужчина казался явно лишним, чужим среди спешащих, занятых делом людей. Он стоял рядом с книгами, разложенными на лотке, и никакого интереса к книгам не проявлял.

"Какое отрешенное у парня лицо", - подумал Корнилов и спросил:

- Он?

Алабин кивнул.

- Мальчишка уверенно говорит? Не сомневается?

- Никаких сомнений. Я с ним уже побеседовал. Волнуется, но твердит одно: тот бандюга. Мы ведь, товарищ подполковник, почитали старые Костины показания. Он говорил тогда, что на кассира напал здоровенный дядька, лохматый и с большим ножом... А этого, - Алабин ткнул пальцем в молодого человека на фотографии, - ни здоровым, ни лохматым не назовешь. Правда ведь?

- Не назовешь, - согласился Корнилов. - Росту в нем не более ста шестидесяти пяти. Не дотянул до Геркулеса. Женщина-то на снимке, пожалуй, повыше его.

- Но в том, что Косте преступник гигантом показался, ничего странного, по-моему, нет, - продолжал Алабин. - Такое не каждый день увидишь. Испугался, а у страха глаза велики. Верно я говорю, товарищ подполковник?

- Верно. Где парень-то?

- В паспортном отделе его чаем поят.

У Корнилова при упоминании о паспортном отделе встало перед глазами доброе широкое лицо Мавродина.

- Позови. Потолкуем еще раз.

Алабин вышел, а Корнилов стал внимательно рассматривать альбом. Судя по выходным данным, альбом Лениздата только что поступил в продажу. Сдан в набор в августе семьдесят четвертого, подписан в печать в июле семьдесят пятого...

"Почти год в работе! А снимки наверняка делались много раньше, подумал подполковник. - Сколько воды утекло".

В аннотации было сказано, что в альбоме представлены снимки десяти фотокорреспондентов.

"Многовато, конечно, но в издательстве же известно, кто какие делал фотографии. Найдем и того, кто снимал у Дома книги. Да только что это даст? Ведь это не семейный портрет, где известно, кто есть кто".

Пришел Алабин с мальчишкой.

- Константин Сергеевич Горюнов, товарищ подполковник, ученик тридцатой школы, - представил он мальчика, остановившегося у дверей.

- Проходи, Костя, - пригласил Корнилов. - Присаживайся.

Мальчик подошел к столу и сел. Внимательно, не мигая, посмотрел на Игоря Васильевича, осторожно поправил пшеничный чубчик. Глаза у него были голубые, настороженные.

"Серьезный товарищ, - подумал Корнилов. - На фантазера не похож".

- Меня зовут Игорь Васильевич. Я из уголовного розыска города. Товарищ старший лейтенант мне уже все рассказал. - Корнилов кивнул в сторону Алабина. - Но кое-что мы хотели бы с ним уточнить еще раз.

Мальчик согласно кивнул головой.

- Ну и прекрасно! Не будем отвлекаться от главного. - Корнилов раскрыл альбом и пододвинул его мальчику. - Константин, в тот день, в переулке, преступник одет был так же?

- Нет.

- А что на нем было?

Мальчик тяжело вздохнул и посмотрел на Алабина, словно искал у него поддержки.

- Не помнишь?

- Не помню, - тихо сказал Костя и неожиданно заговорил с горячностью: - Я даже не знаю, как это вышло, что забыл. Вспоминал, вспоминал! Никак не вспоминается. - Он сморщил лоб и покачал головой, осуждая себя за такую промашку. Чубчик снова съехал ему на глаза.

То, что мальчишка не стал ничего придумывать, а честно сказал, что не может вспомнить одежду преступника, порадовало подполковника. С большим доверием можно было отнестись ко всем остальным его показаниям.

- Костя, здесь на фото человек, которого ты считаешь преступником, одет совсем легко, в полосатой рубашке. А тогда? Что на нем было? Темное? Костюм, плащ?

- Не помню.

- Ну ладно, не велика беда. - Корнилов улыбнулся. - Ты куда шел, Костя, в тот день?

- Домой. Портфель хотел занести - и на Острова... Меня с физкультуры отпустили.

Горюнов отвел глаза в сторону, и подполковник подумал: "Небось с физкультуры-то ты сбежал".

- И шел ты, Константин, домой веселый и довольный. Да? Погода хорошая, уроков, наверное, мало задали...

- Мало. - Рот его расплылся в улыбке.

- А думал о чем?

Костя замялся.

- Ну... Шел... Думаю, зайду домой, поем - и на троллейбус.

- Шел, значит, шел... Свернул со Среднего в переулок... Тебе, кстати, в переулке никто навстречу не попался?

- Нет, - подумав, ответил мальчик. - Никого в переулке не было. Только впереди тетенька шла. Кассир. А этого я сразу и не заметил.

- Они не разговаривали?