Наводнение

– Я не понимаю, что с тобой стало сестра? Неужели, тебе все равно на меня и мои страдания?

– Не все равно, поэтому я и не пожелала ставить тебя в известность и «приглашать» сюда. Хотела пожалеть твоё материнское сердце.

– Пожалеть?! И это ты называешь жалостью?

– Это высшая степень моей жалости к тебе.

– Хах! Да если бы ты жалела меня и любила, то помиловала бы Соню.

– Если я это сделаю, то дам своему народу ложную надежду на то, что можно творить всякое беззаконие и никому за такое ничего не будет. А это не так. Так что просто дай этому случиться и все.

Сдавшись, Вероника ответила:

– Позволь мне хотя бы поговорить с ней и успокоить. Это последнее о чем я прошу. Умоляю!

Ухмыльнувшись, девушка пальцами приподняла Нику за подбородок и сказала:

– Вот видишь какой нужно быть, мама. Она жертвует всем, даже собственной гордостью, падает мне в ноги, заливается слезами, умоляя пощадить ту, которую знает всего ничего, а, что делаешь ты?

Только сейчас Вероника замечает, как рядом с ними стоит Ева и с презрением смотрит, то на неё, то на свою родную дочь.

Задержав на мачехе взгляд, Ника пыталась мысленно докричаться до неё, хоть и знала, что эта женщина ничего не сделает, что помочь той, которую никогда не считала да дочь. Что собственно и случилось. Горло вскинув подбородок, Ева устремила взгляд прямо перед собой. Больно притянув Веронику на себя, Лера ответила:

– У тебя две минуты и не дай бог ты попытаешься выкинуть какой- то фокус. Умрешь вместе со своим чадом. Поняла меня?

Кивнув девушке, Ника встала с колен и двинулась в сторону связанной дочери. Подав знак своему «псу», чтобы он отошёл от Вероники и Сони, Лера ещё раз показала, что у них не так много времени осталось и отвернулась. Сев на колени перед девочкой, женщина со слезами на глазах стала рассматривать лицо дочери. Наконец, Соня спросила:

– Зачем ты пришла мама? Ты не должна этого видеть.

Погладив ребёнка по щеке, она шепотом ответила:

– Прости меня. Пожалуйста. Я не смогла помочь тебе, не смогла спасти даже от собственной чокнутой сестры. Я ужасная мать и ты вправе ненавидеть меня, но я…

Но девочка не дала ей договорить до конца, перебив:

– Я не виню тебя. Это мне не нужно было ходить к ней, ведь знала же, что все плохо кончится.

Ударив кулаком по земле, Вероника ответила так, чтобы ее услышала только дочь:

– Это все она! Она убивает все к чему прикасается, мерзкая, лживая тварь! Ненавижу ее и никогда за это не прощу!

– Не трать свой гнев понапрасну. Она не стоит того.

– Она нет, но ты стоишь.

Ответить матери Соня уже не успела, до них донёсся крик Советника:

– Ваше время истекло сестра! Потом поговорите! Возможно.

Резко обернувшись, Вероника собиралась ей что-то ответить, но Соня остановила ее:

– Не надо! Только хуже сделаешь.

Кивнув, Ника сказала:

– Я буду здесь. Рядом с тобой. Только держись прошу тебя.

Слабо улыбнувшись, Соня сказала:

– За меня не волнуйся. Боль следует за мной с самого рождения.

Поцеловав ребёнка в лоб, Ника прошептала:

– Я люблю тебя.

– И я тебя, мам.

В последний раз взглянув на дочь, Вероника встаёт и молча уходит. Ещё до того, как она доходит до остальных, девушка слышит звонкий удар по спине дочери и ни звука от неё самой. Она представляет на кольцо сильна боль Сони в этот момент, также Ника знает, что ее ребёнок скорее умрет, чем позволит лицезреть всем этим чудовищам то, что сейчас чувствует. Зажмурив глаза, Вероника отходит подальше от тех, кого ещё не так давно считала самыми родными людьми на Земле и не поворачиваясь, считает удары. С каждым новым ударом сердце девушки разрывается от боли и страха за жизнь дочери, расползаясь по всему телу и обволакивая каждую его клетку, но все же плакать она себе не позволяет. Не сейчас и не при них. Наконец, все заканчивается и Ника заставляет себя открыть глаза, и повернуться. Подойдя к дочери, которая находилась сейчас в бессознательном состоянии, девушка падает на колени перед ее окровавленным телом и чуть ли не задыхаясь от собственных слез, прижимает девочку к груди, шепча:

– Жива. Она жива.

Через некоторое время к ней подходит Советник и нарочито спокойно говорит:

– Мне жаль, что пришлось так поступить с твоей дочерью, но того требовал Совет, на меня давили и…

Резко повернув голову в ее сторону, Вероника несколько секунд смотрит в лицо сестры и отвечает:

– Совет?! Это так ты оправдываешь все злодеяния, которые совершаешь по отношению к другим людям?!

– Я не оправдываюсь. Нет причин для этого.

– Ну конечно! Потому что это не Совет так решил поступить с моей дочерью, а ТЫ сама. Ты ведь делаешь то, что тебе хочется. Сама так сказала, так что не надо мне ничего объяснять больше.

– Как скажешь.

– И да, я забираю дочь и, как только она поправится мы уйдём отсюда. А до тех пор я не желаю видеть ни тебя, ни твоих приспешников. Тебе вся ясно?

– Да. И я понимаю, что ты никогда меня не простишь и абсолютно готова к этому. Но, если это поможет, я дала приказ своему врачу приготовить для Сони заживляющую мазь, так что можешь обращаться к нему тогда, когда нужно.

Помолчав пару секунд, девушка говорит: