Наводнение (сборник)

— Фризе, Фризе… странная фамилия. Ты еврей или немец?

— Русский.

Мишин неожиданно громко рассмеялся:

— Как Жириновский. Мама украинка, папа — юрист.

— Нет. Вилен. Если тебя интересуют детали — фамилия немецкая. Мои предки — обрусевшие немцы, породнившиеся со многими русскими дворянскими фамилиями. В Петербурге, на Васильевском острове, владели домами. И в Москве. Мать у меня русская. Отец — на три четверти немец. Дальше в генеалогию залезать?

— Нет, нет! — Мишин поднял руки. — Вижу, белая косточка. Давайте, Владимир Петрович, займемся теперь материями менее приятными.

На панибратстве был поставлен крест.

— Шеф, естественно, потребует от вас подробные объяснения по фактам, изложенным в докладной записке… — начал Фризе, но следователь остановил его.

— Позвольте закончить. Все, что касается «Харона», предельно ясно. Последние события поставили точку. Но вы еще и бросаете тень на руководство мэрии, обвиняя их в коррупции.

— Не обвиняю. Вы же читали мою записку. На основании имеющихся у меня фактов я предлагаю возбудить уголовное дело. Суд определит…

— Возбуждать уголовное дело против популярных политических руководителей?! Без достаточных оснований! Их и без того задергали. Дело дошло до того, что люди подают в отставку.

— Уходя — уходи, — буркнул Фризе.

— Что, что? — не расслышал, а может быть, и не понял Мишин.

— Я говорю: не красны девицы! Уж лучше один раз суд, чем терпеть газетные наскоки да пересуды в очередях. Суд вынесет вердикт — невиновны. И все заткнутся.

Мишин хотел возразить, но Владимир ринулся во все тяжкие:

— Как вы расцениваете признание мэра о том, что сам он дает некие суммы за услуги, но его всегда мучает гамлетовский вопрос: сколько дать? У нас что, отменена статья о даче взятки? А когда я пытаюсь разворошить муравейник, прокурор отстраняет меня от следствия!

— Прокурор арестован, — тихо сказал Мишин и почему‑то посмотрел на часы.

— Арестован?!

— В записной книжке Чердынцева найдены телефоны Олега Михайловича, записи о том, когда и сколько денег он получил от малого предприятия «Харон».

— Но это могла быть провокация! — Фризе хоть и зол был на шефа, но поверить в его предательство не мог. — Мало ли чего понапишут мафиози в своих записных книжках!

— Владимир Петрович, Чердынцев же не подставил свою голову под вашу пулю, только ради того, чтобы скомпрометировать районного прокурора?!

— Да. Но трудно поверить.

— Может, это вы подсуетились? Пока суд да дело — вписали несколько строчек в книжку? Шучу, шучу. Мы все проверили. Почерк — Чердынцева, записям не меньше месяца. В этой записной книжке такого понаписано! И все пока сходится. А главное — в директорском сейфе нашли ведомость на выплаты за консультации. И там ваш бывший шеф приложился собственной ручкой.

Фризе молчал, подавленный.

— Вы даже не спрашиваете сколько платили в «Хароне» за консультации? Сто тринадцать тысяч, — несколько секунд следователь пристально смотрел на Владимира, затем спросил:

— Впечатляет, коллега? Одного не пойму — почему еще и тринадцать? И спросить не у кого. Ведь среди тех, кого вы угробили, был и бухгалтер.

— Вилен Тимофеевич, я застрелил только Чердынцева. В порядке самообороны. Вы читали протокол осмотра места происшествия? Сколько пуль он в меня выпустил?

— Много. — Фризе уловил в голосе собеседника нотку разочарования. — Длинную очередь. Странно, что с такого близкого расстояния и промахнулся. А на автомате ваших пальчиков нет.

Владимир рассмеялся невеселым смехом:

— Вы искали? А ведь я мог и схватить автомат! Ко мне вломился не один Чердынцев.

— Почему же не схватили? — быстро спросил Мишин. — Почему?

— Нагнулся бы, секунду промедлил — получил пару дыр в голове.

— Да. Наверное. А ля гер ком, а ля гер. А второй убитый? В саду? — Мишин заглянул в лежащие перед ним бумаги. — Селюрин, водитель–санитар. Убит двумя пулями из револьвера. В спину.

Заметив, что Фризе смотрит на него с недоброй усмешкой, Мишин свел брови к переносице:

— Напрасно так смотрите на меня. Вы — наш! Работник прокуратуры. А жена Цезаря… Помните? Я ведь хочу снять все заморочки, проработать версии. Обижаться нечего.

«Вот и прорвался в тебе, Вилен, аппаратчик, — подумал Фризе. — Лексикон, что надо. И ни латынь, ни французский не спасут».

— С револьвером ладно. Разобрались. С ним «наследили» еще два года назад в Ростове. Убийство и тяжелое ранение. Выходит, здесь кто‑то из своих «промахнулся». Но оружия так и не нашли! Выбросили по дороге в снег?

— А в реке?

— Искали, — Мишин откинулся на спинку кресла, потянулся. — Ладно. Будем еще искать. Главное — вы здесь чисты, как стеклышко. А вот с машиной, с вашими «Жигулями» — есть загадки.

Владимир давно ждал вопроса о машине. Значит, экспертизу все‑таки провели. Это у Василькова все просто получалось. У него предвзятости не было.

— Загадки есть, — спокойно сказал Фризе. — А вот «Жигулей» нет.

— Получите хорошую страховку. Вы как в воду глядели — перестраховали машину на более крупную сумму, как раз накануне несчастья.