Навсегда

— Нет, иди домой… Доброй ночи. — Вдруг он остановил ее. — Подожди, Шелл. Ты когда-нибудь имела дело с группой осмотра места преступления?

— Нет. Билл любит смотреть полицейские сериалы, эти ребята там — на первом плане.

— Знаешь, что нужно сделать, чтобы они обследовали дом?

— Дом?

— Где произошло самоубийство. Дом Бенсонов в Грили.

— Са…

— Самоубийство. Я хочу, чтобы группа осмотра места преступления провела полное обследование дома. Пока они установили только наличие порохового осадка, а дом не трогали. Но я не знаю, как это делается.

— Что-то не так?

— Я тут кое-что посмотрел, — объяснил Тол. — Концы с концами не сходятся. Мне кажется, там что-то не так.

— Я позвоню. Ингрид вроде бы еще не ушла.

Шелли вернулась за свой стол, а Тол откинулся на спинку стула.

Красные солнечные лучи, падающие на белую стену, напомнили ему о крови на стенах, диване, ковре в доме Бенсонов. Перед мысленным взором возникла записка, буквы, написанные трясущейся рукой: «…навсегда останемся…»

В дверях появилась Шелли.

— Извини, босс. Они говорят, для двадцать один двадцать четыре слишком поздно.

— Для?

— Так они сказали. Нужно прислать форму двадцать один двадцать четыре для того, чтобы группа осмотра приступила к работе. Но ты этого сделать не можешь.

— Почему?

— Там уже все затоптали. Тебе нужно было вызвать их сразу, а теперь требуется личное распоряжение шерифа.

В Гамильтоне, штат Нью-Йорк, проживали образованные, воспитанные, сдержанные люди, активно работающие в сфере политики и искусства. И бизнеса тоже. Гамильтон они выбрали для проживания потому, что из всех практически закрытых для посторонних поселков Уэстбрука, этот располагался ближе всех к Манхэттену.

Тупик Монтгомери-уэй стал домом для двух банкиров, одного адвоката и одной пожилой семейной пары. Эта пара прожила здесь более двадцати пяти лет. Огромный тюдоровский особняк, площадью в тысячу квадратных футов, высился на ухоженном пятиакровом участке.

Рабочие будни для четы Уитли остались в прошлом, и теперь они наслаждались комфортабельной жизнью обеспеченных до конца своих дней пенсионеров.

Вот и в этот вечер Элизабет положила трубку на рычаг, закончив разговор с дочерью Сандрой, и перенесла оставшиеся после обеда тарелки в раковину. Налила стакан водки с тоником. Вышла во внутренний дворик, посмотрела на сгущающиеся сумерки и пригубила стакан.

А затем задалась вопросом — куда же поехал Сэм? После обеда он сказал, что ему нужно забрать какую-то вещь. Обычно она ездила с ним: боялась, что внезапно откажет сердце, или под действием лекарств он может потерять сознание за рулем и слететь с дороги. Но он настоял на том, чтобы она осталась дома, так как собирался отъехать всего на несколько миль.

Логика подсказывала Элизабет, что повод для волнений у нее имеется. Но она чувствовала себя такой счастливой, такой умиротворенной. Да и чем она могла тревожиться?

В это воскресенье, около семи вечера, Тол сидел в своей маленькой библиотеке, забитой книгами. За этот уикенд он переделал много мелких дел, прибрался в доме, помыл автомобиль, позвонил отцу в Чикаго, пообедал с семейной парой, которая жила по соседству, а сейчас размышлял над одним математическим доказательством.

Он склонился над аккуратными строчками расчетов, гадая, вероятные совершенные числа — миф, или они все-таки реальны и только ждут, когда же их откроют, прячутся где-то в численном ряду, уходящем в бесконечность.

Мысль эта чем-то взволновала его, и Тол откинулся на спинку стула. Потребовались какие-то мгновения, чтобы он понял, в чем дело. Мысли о бесконечности напомнили о предсмертной записке, которую оставили Сай и Дон Бенсоны.

«Останемся навсегда…»

Перед его мысленным взором возникла комната, где они умерли, кровь, справочник, купленный ими, от одного вида которого по коже пробегал холодок. «Последнее путешествие…»

Тол поднялся и прошелся по кабинету. Что-то не так. Впервые за несколько лет он решил вернуться в офис воскресным вечером. Хотелось посмотреть, какая еще информация есть по таким вот самоубийствам.

Полчаса спустя он уже проходил мимо удивленного охранника, который поначалу его и не признал.

— Офицер…

— Детектив Симмс.

— Точно. Извините, сэр.

Десять минут спустя Тол сидел в кабинете, за компьютером, выводил на экран информацию о самоубийствах в округе Уэстбрук. Поначалу раздражался из-за того, что пришлось прервать математические занятия, но скоро с головой ушел в мир других чисел, показывающих, сколько жителей округа Уэстбрук решили свести счеты с жизнью.

Сэм Уитли появился из кухни с бутылкой старого «Арманьяка» и присоединился к Элизабет в гостиной.

Элизабет наклонилась вперед, зажгла ароматизированную ванилью свечу, которая стояла на столе перед ней. Заметила бутылку в руках мужа и рассмеялась.

— Что такое? — спросил Сэм.

— Я читала рекомендации, оставленные тебе врачом.

Он кивнул.

— Там сказано, что вино в умеренных количествах тебе не повредит.

— Я это тоже читал.

— Тебе следует выпивать по стакану или два каждый день. Но коньяка в списке не было.

Рассмеялся и Сэм.

— Я чувствую, что жить нужно, как хочется. — Он ловко открыл бутылку.