Навсегда

— Мы нашли медицинскую карту Бенсона в вашем доме. И компьютер в ЦПКБ показал, что вы стерли все сведения о Бенсонах. Вы находились в их доме в тот день, когда они покончили с собой. Это вас свидетель видел в бейсболке и солнцезащитных очках. И вы были у Уитли. Вы их тоже убили.

— Я никого не убивала!

— Хорошо, прекрасно… вы помогли им наложить на себя руки. Накачали их «Люминаксом», а потом уговорили на самоубийство. После чего замели следы, — он повернулся к патрульным. — Увезите ее!

— Я не сделала ничего плохого! — крикнула Маккэффри, когда ее уводили.

— Чушь собачья, — пробурчал Ла Ту.

А Тол подумал: «А ведь она действительно верила, что не делала ничего плохого».

Но улики были неопровержимыми. Медсестра Маккэффри убила четырех людей и, несомненно, намеревалась убить десятки других. В пятницу она накачала Бенсонов «Люминаксом» и помогла им уйти из жизни. В воскресенье позвонила Уитли по телефону-автомату, убедилась, что они дома, приехала и устроила их самоубийство. Потом прибралась, забрала пузырьки с «Люминаксом» и не уезжала, пока они не умерли.

Она решила посвятить жизнь облегчению страданий больных людей, потому что ее мать настрадалась перед смертью. Но под облегчением страданий подразумевала быстрый уход из жизни.

Роберт Коуви вернулся в дом. Потрясенный морально, но физически в полном порядке. «Люминакс» в крови присутствовал, но не в опасной концентрации.

— Она казалась такой милой, такой нормальной, — пробормотал он.

«Именно так», — с горечью подумал Тол.

Он и Ла Ту заполнили какие-то бумаги, потом направились к автомобилю Ла Ту. Тол тяжело плюхнулся на переднее сиденье и уставился прямо перед собой. Ла Ту с улыбкой повернулся к нему.

— Мы еще сделаем из тебя копа, Эйнштейн.

Тол защелкнул ремень безопасности, подумав, что меньше всего на свете ему хочется стать настоящим копом.

Загудел аппарат внутренней связи.

— Мистер Коуви, сэр.

— Уже иду. — Доктор Уильям Фарли поднялся из-за письменного стола.

Сорока восьми лет, худой, как жердь, с вечно растрепанными волосами, он, тем не менее, прилагал немало усилий для того, чтобы выглядеть респектабельно, не ученым-бессребреником, а бизнесменом от медицины. Вот и теперь надел сшитый по фигуре пиджак, костюм обошелся ему в тысячу долларов, и пустил в ход расческу.

Остановился у двери, глубоко вдохнул и вышел в коридор, который вел в главный вестибюль фонда. Там он нашел регистратора и пожилого мужчину, сидевшего на большом мягком диване.

— Мистер Коуви? — спросил доктор, протягивая руку.

Мужчина поставил на столик чашку кофе, полученную от регистратора, и они обменялись рукопожатием.

— Доктор Фарли?

— Пройдемте в мой кабинет.

В кабинете Фарли указал на кресло, а сам сел за массивный стол. На Коуви этот стол впечатления не произвел, поэтому Фарли несколько удивился. Богачом Коуви не выглядел: костюм из обычного магазина, полоски галстука не гармонировали с полосками рубашки. Однако директор фонда «Лотос» достаточно много общался с богатыми людьми, чтобы знать, что самые богатые зачастую ездят на «тойотах» с газово-бензиновым двигателем, чтобы экономить на стоимости горючего, и носят пыльники, пока они не протрутся до дыр.

Фарли налил кофе в две чашки, одну предложил Коуви.

— Как я и говорил вам вчера по телефону, я мало что знаю о состоянии вашего сердца. Ваш кардиолог — Дженнифер Ленсдаун, так?

— Совершенно верно.

— И вас консультируют в Центре поддержки кардиологических больных?

Коуви нахмурился.

— Консультировали.

— Теперь нет?

— Возникла проблема с медсестрой, которую они мне прислали. Я еще не решил, вернусь ли к ним. Но это — совсем другая история.

— Что ж, мы думаем, вы могли бы стать достойным кандидатом для нашего фонда. В некоторых случаях мы предлагаем нашим пациентам специальную программу.

— В каких случаях?

— Если состояние тяжелое.

— «Лотос» — фонд альтернативного лечения, — процитировал Коуви. — Поправьте меня, если я не прав, но я не думаю, что женьшень и акупунктура могут помочь, если болезнь сердца зашла слишком далеко.

— Это не по нашей части. — Фарли пристально смотрел на него. — Вы — бизнесмен, сэр?

— Был им. Полвека.

— В какой области?

— Производство. Потом — венчурный капитал.

— Тогда, как я понимаю, вы бы хотели сразу перейти к делу.

— Вы понимаете правильно.

— Что ж, позвольте задать вам вопрос, мистер Коуви. Хотели бы вы жить вечно?

— Как это?

Фарли научился не только чистить ботинки и произносить слова, содержащие более четырех слогов, но и играть со своими пациентами, как кошка с мышкой. Знал, как разжечь их любопытство.

— Я бы хотел рассказать вам о фонде. Но сначала попрошу вас подписать вот этот документ, — он открыл ящик стола и передал бумагу Коуви.

Тот пробежал глазами текст.

— Договор о неразглашении.

— Это стандартная процедура.

— Знаю, — кивнул старик. — Я их наподписывался. Почему вы хотите, чтобы я его подписал?

— Чтобы вы не сделали достоянием публики все то, что я собираюсь вам рассказать.

Его слова заинтриговали старика, Фарли это видел, пусть тот и пытался это скрыть.