Навсегда моя

Выдыхаю. Дышать вообще посвободней начинаю после моей реплики.

Выхожу из здания, взглядом ищу Костю, хотя заметила его сразу. Его нельзя не заметить. Но не хочу, чтобы он понял, как сильно я спешу к нему.

Исаев стоит с однокурсниками, о чем-то общается. Костя не улыбается. Он вообще редко, когда улыбается, часто хмурится. Но иногда можно увидеть его ухмылку, на которую западаешь как дурочка.

Смотришь, как уголок губ летит вверх, и что-то внутри греть начинает, где-то в районе солнечного сплетения. Греет сильно, но приятно.

Медленно иду в их сторону. Сумка, как назло, постоянно сползает с плеча. Раздражает. Плитка вычищена до скрипа, но ноги так и хотят в разные стороны разъехаться. Так боюсь показаться неуклюжей, а когда волнуюсь, становлюсь именно такой.

– Привет, Костя. И все. Вы, – коряво здороваюсь.

Сердечко учащенно бьется, когда несколько пар глаз уставились на меня. Кто-то с неприкрытым любопытством, кто-то просто нагло рассматривает. Мое волнение достигает пиковой отметки, кажется, кожа горит под их взглядами.

Надо было подождать Исаева у входа, не стоило подходить.

– Садись в машину, Ален. Я уже иду.

Костя едва касается моей спины, вдоль лопаток пробивается огненная волна, хотя не могу чувствовать его кожу своей, мне мешает пуховик и кофта под ним. Мешает? Я сказала “мешает”?

Часто киваю как болванчик и отхожу к его “Ауди”.

Костя садится спустя пару минут. Для меня они, правда, растягиваются на долбаные часы.

– Едем?

Киваю. Что-то как-то в горле сухо и першит. В салоне мгновенно становится тесно, запаха его много. И жарко, господи, как жарко.

Все эти несколько километров едем молча. Мне безумно интересно рассматривать свой маникюр, Исаев иногда на меня коротко косится. Я боюсь встретиться с ним взглядами. Сердце и так отчаянно колотится, а если мы посмотрим в глаза друг другу в таком маленьком пространстве, когда между нами меньше метра, совсем с ума сойду.

– Голодная? – спрашивает, когда мы поднимаемся на лифте.

Все делаем, блин, молча.

Киваю.

– Пиццу заказать?

И шампанского, бокальчик. Так и хочется попросить.

Сегодня неимоверно сложно находиться с ним рядом. В прошлые разы мы о чем-то отстраненном разговаривали. О школе, моем поступлении.

Костя говорил, как ему работается с отцом и с восхищением рассказывал про последнее выигранное дело одного адвоката. Глаза Исаева нереально блестели, искрили.

Дважды смотрели фильм. Вечером, когда на улице было темно, а свет в комнате не включали, чтобы он не отсвечивал картинку. На пошлых шутках я краснела, Костик смеялся. Я любовалась им и слышала его смех. Это было классно!

Сейчас все как-то не так. Мне неуютно, Костя молчит.

– Алена? Пиццу будешь? Или из ресторана что-то заказать? Ты что вообще любишь?

Столько вопросов, и все ко мне. Он интересуется только потому, что беспокоится, неголодная ли я? Или ему и правда интересно, что я люблю?

– Кексы с изюмом люблю, – тихо отвечаю.

Костя как-то странно усмехается, наши взгляды, наконец, встречаются. Ой, мамочки, в груди, за ребрами сдавливает новое чувство. Сердце ухает вниз и отпружинивает вверх, в самое горло, потому что глухое биение ощущаю именно здесь, даже говорить сложно.

Исаев проходит в спальню, где я была лишь раз, когда Костя показывал мне квартиру, и то я осталась стоять на пороге.

Его нет минуту, две. Это невообразимо много для меня сейчас.

Вдох-выдох, снимаю куртку, разуваюсь и прохожу в зал. Тот у него с кухней совмещен. Темно-изумрудные стены, золотые детали и много дерева. Мне с первого дня понравилась его квартира. А еще я не заметила ни одной женской детали. Даже маленького геля для душа нет. Ни расчески, ни зубной щетки, ни тапочек с розовым пушком. Ни-че-го. Я обрадовалась.

– Вот, тебе подарок, – Костя протягивает небольшую коробку и присаживается в кресло напротив меня.

Пульс бьется в подушечках каждого пальца, они слегка подрагивают.

Подарок? Мне?

– А что там?

– Можно открыть и посмотреть, – и улыбается. В универе он так не улыбается. Эта улыбка только для меня. Ну или еще для той, с кем он целовался. Карина, блин.

Открываю коробочку, сердце замирает. Сижу с ровной спиной не в силах даже облокотиться на удобный диван. А он удобный. Мы сидели на нем и смотрели фильм, я чуть было не заснула. Так мягко и комфортно было.

– Я боюсь, – признаюсь и на Костю смотрю.

А он вновь смеется.

– Там ничего, что может выходить за рамки нашего с тобой общения.

Что?

Сухо отвечает, слишком сухо. Слова еще такие подобрал, вмиг вспыхиваю от какой-то обиды, что ль.

Откидываю крышку коробки, там тоненькая книжка в синей обложке. Дышать начинаю чаще. Если у Исаева такое чувство юмора, то оно меня злит.

Либо он совсем не умеет дарить подарки.

Или я просто друг. Конечно, подарок, который не выходит за рамки нашего общения. То есть нашей дружбы.

Злит, злит, злит.

– Последнее издание, со всеми дополнениями и редакциями.

– Налоговый кодекс… Спасибо. Это мило, Исаев. Милее подарка у меня еще не было.

– Хорошо, что ты оценила.