Навсегда с бессмертным(ЛП)

– Я, наверное, тоже так сделаю, – пробормотала она, когда они направились к дороге, и вдруг спросила: – Сколько тебе лет?

Этот вопрос она начала обдумывать прошлой ночью, когда легла спать. Все, с кем она познакомилась после пробуждения, выглядели на двадцать пять-тридцать лет. По ее прикидкам, большинству из них ближе к двадцати пяти. Андерсу, однако, казалось, было ближе к тридцати, но, возможно, она просто принимала желаемое за действительное, поскольку ей самой было тридцать. Валери никогда не встречалась ни с кем моложе себя. Хотя, она предполагала, что разница в пару лет не будет такой уж большой проблемой. Бабушка со стороны матери была на четыре года старше деда, а мать – на два года старше отца. Похоже, в ее семье это стало модным. Она могла бы справиться с разницей в возрасте в пару лет, если бы дело было только в этом.

– Я старше тебя, – наконец сказал Андерс, снова привлекая ее внимание.

– Мне тридцать, – сказала она на случай, если он решит, что она моложе.

– Я понимаю. Водительские права были у тебя в бумажнике.

– Ах да, – криво усмехнулась Валери, и с сомнением спросила: – А ты старше? – Когда Андерс кивнул, она вгляделась в его лицо, но ничего не увидела. – Насколько старше?

– Почему невежливо спрашивать леди ее возраст, но не невежливо спрашивать мужчину? – скорее спросил он, чем ответил, и Валери задумалась.

– Наверное, потому, что мужчины обычно не слишком чувствительны к своему возрасту, – сказала она через мгновение.

– Так и есть.

Валери удивленно повернулась к нему. – Серьезно?

– Серьезно, – подтвердил он.

– Так ты не скажешь мне, сколько тебе лет? – недоверчиво спросила она.

– Не сейчас. Но позже, – сказал он.

– Когда позже? – спросила она с интересом.

– Когда мы узнаем друг друга получше.

– Ха, – пробормотала Валери, замолчав на мгновение и оглядываясь по сторонам, когда они дошли до конца аллеи и вышли на дорогу. Они находились в сельской местности: ближайший дом стоял через дорогу, а справа от них – половина поля. Следующий дом по эту сторону дороги находился на расстоянии целого поля, и, по ее предположению, это поле было размером с два футбольных поля.

– Теперь я понимаю, почему так тихо, когда мы сидим снаружи, – заметила она, когда они двинулись по дороге.

Андерс улыбнулся, но ничего не сказал.

– Ладно, если не хочешь говорить, сколько тебе лет, скажи, сколько у тебя братьев и сестер, – предложила она.

– Зачем? – удивленно спросил Андерс.

– Потому что, как бы я ни наслаждалась твоими поцелуями, мне не нравится, когда меня целуют люди, о которых я ничего не знаю, – резко ответила Валери, и остановилась, чтобы повернуться к нему, когда поняла, что он остановился. Она должна была сказать, что выражение его лица было бесценным. На мгновение показалось, что он проглотил язык.

Подняв брови, она спросила: – Как будто это был большой сюрприз, что мне нравятся твои поцелуи?

По какой-то причине на лице Андерса появилась улыбка. – Да, пожалуй, – согласился он. – Наверное, я просто удивлен, что ты готова это признать.

Валери фыркнула и повернулась, чтобы идти дальше. – Не то чтобы я не давала этого понять. Я имею в виду, я была на тебе в последние два раза, когда ты поцеловал меня.

– Да, – с усмешкой согласился Андерс.

– Злорадствуешь? – спросила она с сухим весельем, а затем подсказала: – Братья и сестры?

– Нет, – сразу ответил он.

– О боже, единственный ребенок, – сказала она, преувеличенно поморщившись.

– Что в этом плохого? – удивленно спросил Андерс.

– Единственный ребенок испорчен. Он получает все внимание, все игрушки, все то, что обычно распределяется между несколькими братьями и сестрами, – ответила она просто, а затем добавила: – Я это знаю. Я тоже была единственным ребенком.

Андерс усмехнулся, но потом сказал: – Что ж, возможно, это относится и к тебе, и к большинству других детей. Но когда ты сирота, это не так уж и страшно.

– Ты сиротел? – удивленно спросила Валери.

– Да.

Валери смотрели на него молча, а потом повернулся снова вперед, бормоча: – Ну, это уже совсем другой коленкор.

– Почему это звучит плохо? – нахмурившись, спросил он.

– Неплохо, просто ...

– Не хорошо? – предложил он, и Валери усмехнулась его недовольству. Почему-то ей нравилось ерошить его перья. Возможно, потому, что она подозревала, что его перья не так уж часто были взъерошены.

– Сколько тебе было лет, когда умерли твои родители?

С минуту Андерс молчал, обдумывая, как ответить на этот вопрос и как ответить на все последующие. Он не хотел лгать ей. Он хотел, чтобы она стала его спутницей жизни, и ложь не была хорошим началом, но он не мог сказать ей всю правду прямо сейчас. Она либо решит, что он сошел с ума, либо ему придется объяснять насчет бессмертных, а он не думал, что она готова к такому объяснению. Может, никогда и не будет.

Вздохнув при этой печальной мысли, Андерс решил, что лучше всего будет сказать ей как можно больше правды и не вдаваться в подробности, которые могут потребовать объяснений ... как и то, что он родился в 1357 году.