Навсегда в твоем сердце

Ну и что, подумала Айви, он хозяин и может себе это позволить. Наверное. Зато с ее одеждой все в порядке. Эта мысль вселяла определенную долю уверенности, изрядно уменьшившуюся после ночи, проведенной в его объятиях, и поцелуев у заброшенного пруда.

Предостережения Лорел можно толковать по-всякому. Еще не известно, что она имеет в виду. А вот глядя на широкоплечую фигуру Саймона и имея возможность лицезреть его мускулистые руки, плоский живот и узкие бедра; Айви молча признала, что, покинув дом, она действительно угодила в неприятности.

В ответ на его вопрос она покачала головой и пробормотала:

— Нет. Хотя я не знаю, что там происходит. С Холли и Уиллоу все в порядке, но Лорел прислала какое-то странное, я бы даже сказала, таинственное письмо из Франции, полное неясных намеков и предостережений.

Саймон обошел стол и сел рядом.

— Какая опасность может грозить из Франции? Речь ведь не идет о новой войне, я надеюсь.

— Нет, все не так страшно. Только непонятно. Она пишет, чтобы мы держались ближе к дому и ждали ее возвращения. В письме есть еще приписка от ее мужа. Он сообщает, что в сложившихся обстоятельствах для нас будет лучше пожить в его лондонском городском доме.

— Можно только предполагать, как бы они отреагировали, узнав о твоем теперешнем местонахождении.

Айви поморщилась.

— Не сомневаюсь, они были бы в ужасе, но это мой выбор.

Точно так же, по собственному выбору она провела ночь в его комнате и целовалась с ним в саду. Неправильный выбор? Возможно. Хотя она не чувствовала себя безнравственной и неуправляемой. Скорее она, как путешественник, исследовала новую страну, но чем завершится это исследование — нахождением сокровищ или крахом, — еще предстояло выяснить. Так что она вовсе не собиралась отступать из-за смутных угроз с расстояния в несколько сотен миль.

— Лорел сама принимает решения, — убежденно проговорила Айви. — Я знаю, что она сознательно подвергает себя опасности. Это ее право. А мое право — продолжать выполнение миссии для Виктории, невзирая на риск.

— Так же как ты имела право пренебречь приличиями, да?

Кончиками пальцев Саймон легко коснулся ее руки.

Его прикосновение обожгло Айви, все ее тело охватил пожар.

— Не совсем так, — солгала она. — Я только сказала, что имею право сама отвечать за свои действия.

Айви и сама не знала, почему откровенный разговор об их общении всего несколько часов назад заставил ее укрыться под маской благопристойности. Что это? Напоминание о ней прежней? Или реакция на сожаление, застывшее в его глазах? Кстати, именно его взгляд поколебал ее уверенность и смутил.

Она прибегла к чисто женской тактике — задрала вверх свой хорошенький носик.

— Я постараюсь, чтобы ничего подобного больше не повторилось.

— А тебе не будет больно, Айви?

Ее сердце замерло.

— Ты назвал меня Айви!

В его мягкой улыбке сквозило откровенное сожаление. Или угрызение совести?

— Это же твое имя.

— Да, но…

Там, у старого пруда, он объяснил, что значит для него Нед, и каждое его слово было для нее бесценным подарком.

Неужели он решил отобрать этот подарок? Так скоро? Неужели она снова станет Айви, которой нет доступа в университет, в лабораторию, в замечательную новую жизнь, которая ей так нравилась?

Став Айви, она должна будет отказаться от всего этого и немедленно покинуть Харроувуд. Хотя, будучи Айви — женщиной, — она сможет любить такого человека, как Саймон де Берг.

— Ты должна решить, — мягко, но настойчиво сказал маркиз, — кем будешь дальше — Айви или Недом.

Прижав письмо к груди, она отошла от стола и прислонилась к каменной балюстраде. Глядя на цветущие сады, струи фонтана, переливающиеся на солнце, она ответила:

— Жаль, что нельзя одновременно быть и Недом, и Айви.

Маркиз остановился за ее спиной, и на короткое мгновение его дыхание согрело ей шею и ухо.

— Мы оба знаем, что так не бывает. Нет смысла попусту сотрясать воздух. Прими на себя ответственность и реши.

Неожиданно Айви разозлилась. Как смеет он говорить об ответственности, когда со всей очевидностью хочет ее и в то же время не хочет, когда позволил себе стать жертвой собственной нерешительности, отказавшись быть хозяином своих желаний. Неожиданно ей захотелось вбить в его упрямую голову хотя бы немного здравого смысла. Она резко повернулась, но стоило ей увидеть его красивое грустное лицо, как ей еще больше захотелось его поцеловать.

К тому же она тоже не слишком успешно распоряжается своей жизнью. Она стремится к свободе… и хочет его. Общество никогда не позволит ей иметь и свободу, и мужа. Как жена, она сможет, с позволения мужа, конечно, помогать ему в работе в его домашней лаборатории, но за стенами дома о подобной деятельности не стоит и говорить. Женщина-ученый — это нелепость. На нее будут показывать пальцами, смеяться за спиной. А ее мужа в обществе станут называть дураком.

Айви снова отвернулась.

— Тогда пусть будет Нед.

Саймон встал рядом с ней у балюстрады.

— Как скажешь.

Ветер трепал тонкий листок бумаги. Маркиз взял письмо у Айви.

— Предупреждения твоей сестры беспокоят меня. Она пишет что-то конкретное? Почему вы должны соблюдать осторожность?