Навстречу дикой природе

Я описываю самонадеянность и глупые ошибки МакКэндлесса – несколько промахов, которые стоили ему жизни. “Да, он напортачил немного, – отвечает Роман. – Но я восхищаюсь тем, что он попытался сделать. Жить совершенно отрезанным от цивилизации, месяц за месяцем, невероятно сложно. Я никогда этого не делал. И очень сомневаюсь, что многие из тех, кто называет МакКэндлесса неумёхой, когда-либо совершали это, хотя бы на пару недель. Долго жить в глуши Аляски, существуя лишь тем, что удалось подстрелить или собрать – большинство людей даже не представляют, как это сложно. А МакКэндлессу почти удалось”.

“Мне сложно не сравнивать себя с этим парнем, – продолжает Роман, пошевеливая угли палкой. – Не хочется признаваться, но не так давно я легко мог закончить так же, как и он. Когда я только переселился на Аляску, то был очень похож на МакКэндлесса – такой же молодой и горячий. Уверен, что многие жители Аляски имели немало общего с МакКэндлессом, когда впервые попали сюда, включая изрядное число его критиков. Наверное, именно поэтому они так обрушиваются на него – он слишком напоминает им о том, кем они когда-то были”.

Наблюдение Романа подчеркивает, как сложно нам, поглощенным рутиной взрослой жизни, вспоминать о бурных страстях и стремлениях своей юности. Как признавал отец Эверетта Рюсса через много лет после исчезновения двадцатилетнего сына в пустыне, “Взрослому не постигнуть полета души подростка. Думаю, мы все плохо понимали Эверетта”.

Давно миновала полночь, а мы с Романом и Эндрю все еще пытаемся разобраться в жизни и смерти МакКэндлесса, и все же его сущность ускользает от нас. Постепенно беседа наполняется паузами и замирает. Когда я ухожу от костра, чтобы найти место для спального мешка, первые сочные мазки зари уже легли на северо-западный край неба. Хотя ночью москитов особенно много, и автобус, несомненно, послужил бы отличным убежищем, я не решился спать внутри него. Проваливаясь в глубокий сон, я успел заметить, что остальные поступили так же.

Глава восемнадцатая. Тропа Стэмпид

Современному человеку почти невозможно понять, что значит жить охотой. Все существование охотника – сплошное тяжелое, непрерывное путешествие. … Жизнь в постоянном беспокойстве, что следующая попытка окажется неудачной, что ловушка не сработает, что в этом сезоне стада не появятся. На главное – жизнь охотника постоянно находится под угрозой лишений и голодной смерти.

Джон М. Кэмпбелл “Голодное лето”

А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению. Для этого открывают математическую бесконечность и электромагнитные волны, для этого пишут симфонии. Двигаться вперед в этом направлении нельзя без некоторого подъема. Для этих открытий требуется духовное оборудование. Данные для него содержатся в Евангелии. Вот они. Это, во-первых, любовь к ближнему, этот высший вид живой энергии, переполняющей сердце человека и требующей выхода и расточения, и затем это главные составные части современного человека, без которых он немыслим, а именно идея свободной личности и идея жизни как жертвы.

Борис Пастернак “Доктор Живаго”

Фрагмент, выделенный в одной из книг, найденных с останками Кристофера МакКэндлесса

После того, как его попытка выбраться провалилась из-за разлива Текланики, МакКэндлесс 8 июля возвратился в автобус. Никто не знает, что творилось у него в душе. Дневник молчит. Вполне возможно, что его не слишком заботил отрезанный пусть к спасению. И в самом деле, у него в то время не было причин волноваться: стояла середина лета, земля изобильно снабжала его растениями и дичью, еды хватало. Он, вероятно, предположил, что если переждет до августа, то Текланика обмелеет достаточно, чтобы ее пересечь.