Навстречу переменам

- Что ж… Все эти годы я провел на войне, Лейла. Мне сложно что-то рассказывать об этом периоде. Признаться, я еще не до конца осознал, что он окончился… Хотя, рядом с тобой, я, кажется, снова вернулся куда-то в прошлое. – Грустно улыбнулся он. – Хотя и такого прекрасного прошлого у меня тоже не было… Ты уже знаешь, что после рождения по закону меня сразу же после рождения отдали в приют при королевском дворе. Считается, что там корона воспитывает лояльных себе одаренных.  Бред! Как можно воспитать преданного человека, если он знает, что его в раннем детстве отобрали у родителей, хуже того, его мать просто использовали, и сразу же после того, как она выполнила свою детородную функцию тут же отдали другому или же в лучшем случае ее долгое время использовал один господин, но ни любви, ни ласки, ни собственных детей она никогда не видела.

Хотя, пожалуй, нас тогда еще мальчишек, это не сильно беспокоило. Мы просто не знали, что такое семья и что значит быть ее частью. Мы были частью своего полка, что будет до конца своих дней предан королю, и нас воспитывали именно так. Позже, когда мы подросли, каждому из нас  присвоили титул и стали обучать отдельно, согласно полученному Дару. Именно тогда, в доме одного из своих наставников, я и узнал, что такое семья… Настоящая семья. Я смотрел на его отношения с женой и детьми и понимал, чего же меня лишили. Хотя нет, пожалуй, я понял это гораздо позже, но полученные тогда впечатления навсегда засели в моей памяти. Но это не важно, я вовсе не об этом хотел тебе рассказать. – Он как-то странно улыбнулся и, запустив пятерню в волосы и взъерошив их, наконец, посмотрел на меня. – Почему-то рядом с тобой я говорю слишком много и порой далеко не то, что хотел рассказать поначалу. Ты словно исповедник с чашей кристально чистой воды…

(Примечание: «Исповедник с чашей кристально чистой воды» - имеется в виду обычай, по которому после исповеди священник подносит исповедовавшемуся чашу с водой, как знак того, что он очистился.)

Он помолчал и снова посмотрел куда-то вдаль.

– Так вот, я хотел тебе рассказать, что моя жизнь с детства была непростой. Да были в ней и настоящие друзья и счастливые моменты и простая рутина, но были и пот, боль, испытания. Так нас воспитывали и готовили. По специальности, которой меня целенаправленно обучали, я начал работать где-то с двенадцати лет. Так что война и шпионаж на благо своего королевства не стали для меня каким-то диким потрясением, однако, заставили еще больше ценить все то немногое, и немногих, что у меня были.

Тогда твоя «смерть» стала для меня потрясением, некоей вехой, которыми я отмечаю собственную жизнь… - Он снова на меня взглянул и было в этом взгляде что-то такое, что трогало до глубины души. Однако, он  прикрыл глаза, а потом уставился на свои сомкнутые руки. – Потом была служба. За пять лет чего только не было! Трижды я попадал в плен. В первый раз удалось бежать самому, во второй по удачному стечению обстоятельств меня отбили свои, а в третий… В третий раз я попался уже в самом конце войны и меня обменяли по мирному соглашению. – Сольгер умолк, явно погружаясь в воспоминания.

- И тебя ни в чем не подозревали? – Наконец, решилась спросить я. Припоминая тяжелый опыт Саргайла, в невиновность которого не поверили свои же товарищи.

- В чем? – Не понял он.

- Ну, ты же попадал в плен, может тебя там пере вербовали или ты выдал какую-нибудь важную информацию…

Лицо мужчины как-то враз потемнело , а скулы заострились.

- Ты думаешь, я смог бы на такое пойти?

- Нет! Что ты! – Поспешила я загладить свою оплошность. – Я никогда бы так о тебе не подумала! Поверь!

- Тогда откуда такие мысли? – Остро глянув на меня, спросил он.

- Не знаю, помнишь ли ты Саргайла, с которым недолгое время служил в Шалеме. – Дождавшись его отрицательного кивка, я продолжила. – Не важно. Так вот, ему не повезло. И после того, как ему удалось бежать из оккупированного Шалема, его приняли за шпиона. Вот. Так что я совершенно не имела  в виду ничего плохого. Честное слово!

Глаза Сольгера как-то странно сощурились и он спросил:

- А случайно, конечно, совершенно случайно, ты не  была причастна к этому побегу и вообще к сокрытию этого самого Саргайла?

Я прикусила нижнюю губу, виновато на него глянула и пожала плечами. Сольгер же на это  расхохотался.

- Ой, узнаю свою Лейлу! – Наконец, немного успокоился он.

А мне почему-то стало безумно приятно от этого «моя Лейла».

- И нет, меня ни в чем таком не обвиняли. Предательство с моей стороны, как и со стороны любого одаренного присягнувшего короне, просто невозможно.

- Почему? – Заинтересовалась я.

- Ммм. Лейла, я не могу тебе ничего сказать. Просто физически не могу. Пойми! Просто знай, что это невозможно.