Навстречу судьбе

— Милая, моя мама ошиблась. Она вообще не имела права говорить с тобой об этом. Я даже не догадывался о вашем разговоре, пока не получил твою записку и не бросился домой, чтобы выяснить, в чем дело. Я был в ярости, а когда узнал от матери о том, что она наговорила тебе, окончательно рассвирепел. Но мы должны простить ее — это я сам во всем виноват. Когда я обсуждал с ней свои свадебные планы, я имел в виду тебя, а не Анджелу. Я не мог назвать маме твое имя, потому что еще не попросил тебя стать моей женой и не знал, как ты к этому отнесешься. — Он улыбнулся. — Я хотел сделать тебе предложение на пути в Милденхед, поэтому так настаивал на том, чтобы мы вернулись вместе. К тому же — я говорю это для того, чтобы окончательно тебя успокоить, — Ангел уже замужем.

— Анджела замужем?!

Он весело кивнул:

— Да, она вышла за своего импресарио, Фрэнсиса Болтона, две недели назад. Я познакомился с ним в прошлое воскресенье, когда мы с Ангелом ездили смотреть рояль, поэтому-то я не смог вернуться вовремя и отвезти тебя в Дейлс-Холл. Они поженились тайно и не стали объявлять о своей свадьбе, решив, что первым, кто об этом узнает, буду я. — Он погладил девушку по волосам и нежно поцеловал в лоб. — Я объясню почему. Мы с Ангелом дружили с самого детства. Она поставила себе цель — сделать карьеру и рассудила, что, пока она не достигла прочного положения в мире искусства, любые связи будут ей только мешать. Она сказала, что, если распустить слух, будто мы тайно обручены, пресса оставит ее личную жизнь в покое. Как ты уже успела заметить, в покое ее не оставили, но Ангел решила продолжать игру, подумав, что это неплохой рекламный ход для того, чтобы поддерживать интерес журналистов и публики к своей особе, а поскольку я не был связан никакими моральными обязательствами, то не стал возражать. Я был одинок и абсолютно свободен в душе — пока не встретил одну учительницу английского языка в школе, которую не так давно инспектировал. Эта юная леди была красива и умна, и, когда она вихрем взлетела по лестнице, раскидала моих коллег и едва не сбила меня с ног, я понял, что это та самая девушка, на которой хочу жениться. — Он посадил Линн к себе на колени. Ее руки обвили его шею, и последовавшее молчание, которое длилось довольно долго, не тяготило ни того ни другую.

Когда они наконец ослабили объятия и посмотрели друг на друга, Линн спросила:

— Скажи, почему ты так рад был видеть Анджелу в прошлое воскресенье?

Он снова притянул ее к себе.

— Потому что, любимая, это означало для меня освобождение от всех обязательств по отношению к ней. Я рассказал ей в письме о девушке, в которую влюбился. Тогда я еще не знал о том, что Ангел вышла замуж и наш договор о фиктивной помолвке уже расторгнут. А моя матушка была уверена, что мы действительно обручены, поэтому-то я и не виню ее за то, что она сказала тебе, будто я женюсь на Анджеле. Мы даже ее не могли посвятить в нашу тайну. А фотографии Анджелы, которые ты видела повсюду в нашем доме, расставлены там для того, чтобы добавить правдоподобности нашей выдумке. Ты мне веришь?

— Да, — искренне ответила Линн, затем робко проговорила: — Я еще не поблагодарила тебя за доклад, который ты читал на конференции в прошлый вторник, за твою поддержку. Я едва поверила ушам, когда ты заговорил.

Он укоризненно покачал головой и улыбнулся:

— Лучше поздно, чем никогда, любимая, спасибо, что вспомнила. Знаешь, в первый день нашего знакомства, когда я сидел в твоем классе на задней парте и наблюдал, как ты ведешь урок, я думал, что ты одна из самых ярких и талантливых молодых учителей, с которыми я сталкивался за годы работы инспектором. Ты была переполнена новыми идеями, энтузиазмом и любовью к своей профессии.

— Но ты причинил мне такую боль, Крис! Ты почти уничтожил мою веру в себя, в то, что я способна учить детей!

— Думаешь, я не знал этого? Любимая… Ты и представить себе не можешь, как я страдал в тот день в кабинете директора, когда вынуждал тебя отказаться от всего, во что ты верила, и пытался сломить твой дух. Ты сражалась, как тигрица, защищающая своих детенышей, ты отстаивала свои принципы, и чем яростнее ты боролась, тем больнее были удары, которые я наносил твоему самолюбию. Я должен был заставить тебя признать поражение. А потом, когда это произошло, я увидел слезы в твоих глазах и даже не мог обнять тебя и успокоить, мое горе не знало границ.

— Но почему, Крис? Зачем ты сделал это, если согласен со мной и считаешь, что я была права?