Навстречу ветру

4 апреля. Да, многое произошло за эти три дня. Во-первых, выехали мы 1-го на 2.17. До станции нас подвезли, я, конечно, сразу побежала покупать билеты, поезд уже стоял. Я в валенках, по лужам несусь. Купила билеты. Остановились мы у тети Наташи, Вериной мамы. Когда мы пришли, у нее был врач. Мы подождали, пока врач ушел. Вера вынесла мне подсохшие валенки, и мы вошли в комнату. Тетя Наташа так похудела, я так боюсь за нее. Мы посидели, отдохнули, потом Вера вспомнила, что Шестаков, шофер, должен ехать сегодня в Полазну на машине. Я прямо так обрадовалась, неужели такое счастье возможно. Пришла его жена, Вера спросила про него, и она ответила, что он два часа назад уже уехал. Боже, я так расстроилась, слезы так и подступили к горлу. Вера нам объяснила, где живет Ая, и мы пошли. Нашли мы ее довольно быстро. Аи дома не было, мы вошли в комнату. О ужас, это какая-то кузница. Ковры, пуховые подушки, двуспальная кровать, все это есть, но в каком виде… Но ничего не оставалось делать, нужно было где-то ночевать. Вечером Ая с Валей сходили на вокзал и узнали, что поезд на Левшино идет в 9.45. Мы кое-как переночевали и утром пошли на вокзал. Пришли на Пермь-3. Я, конечно, с мокрыми ногами, шлепаю по лужам в валенках. Народу около кассы видимо-невидимо. Оказалось, что наш поезд ушел в 8.40, а следующий будет только в 14.20. Боже мой, вторая неудача! Я не знала, что делать, мысль о том, что я не попаду к мамочке, сводила меня с ума. Пошли обратно к Ае, в эту кузницу. Пришли туда. Мне было так тяжело. У Вали совсем другое дело: к ней пятого числа приедет мама, и она ее видела в течение зимы более-менее часто, а ведь я не видела мамочку около пяти месяцев. Я сидела и плакала, так плакала. Я не могла себе представить, что не увижу в эти каникулы мамулю. А она меня так ждет, бедная, так надеется, что я приеду. Поплакала я и решила ехать одна в Левшино. Конечно, это было очень глупо и рискованно, но я не могла в тот момент ничего другого придумать, так я рвалась к мамочке. Сейчас пишу, и слезы подступают к горлу от одного воспоминания. Меня Аина мама отговаривала, но я хотела ехать. Валя, конечно, как всегда нерешительная, решила ехать обратно в Курью. К пяти часам все пошли на вокзал. Там я Вале говорю: «Я решила ехать одна в Левшино». Она отвечает: «Очень глупо делаешь». Ну, как можно так говорить, когда человек стремится к родной маме. Как-то она странно относится к своей маме, она как с подругой с ней, а не как с мамулей. Ноги у меня, конечно, мокрые, около кассы народу масса, не протолкаться. Все-таки вечером я приехала бы в Левшино, но где бы остановилась ночевать? Ну, конечно, это безумие и ребячество, но я не могла больше терпеть. Тот, кто очень привязан к родителям, тот, наверное, понял бы меня. Все-таки я решила ехать вместе с Валей обратно в Курью, хотя это было очень тяжело. Мы сели на поезд и через час были дома. Девочки все, конечно, удивились, я рассказала им, они поняли, почему мы вернулись. Значит, судьба не хотела, чтобы мы ехали. Раз нам так не повезло дважды. Приехали мы к вечеру, измученные и голодные, так как кроме хлеба ничего не ели, а утром, оказывается, нам всем предстояло чуть свет ехать в Молотов на концерт. Хлеб нам дали на пять дней, мы уже все съели, а жить еще надо три дня. Что делать? Ну, как-нибудь… Утром встали в пять часов и пошли на вокзал. Приехали в Молотов в девять, а концерт должен начаться в одиннадцать. Я походила вокруг театра. Заняла у Гали Сидоровой боты, ноги очень устали. Концерт был замечательный, большой, в двух отделениях. Видела Вовку Писанова в военной форме с погонами, мне даже не верится, что это тот самый Вовка, который был в лагере и ходил в синей курточке с молнией. Встретила там Борину маму, спросила насчет часов. Она сказала, что часы в починке и чтоб я не беспокоилась, они в надежных руках. И как только будут готовы, так она их перешлет с Борисом. После концерта побежали на вокзал и успели на 3.20. Поезд быстро подошел, и в семь часов мы были дома. Хлеба у меня осталось грамм двести или меньше, а жить надо два дня. Что делать? И вот на обед случайно выписали хлеб, я была так рада. Мы с Валей решили, что и завтра нам выпишут хлеб, и все съели… Вот сегодня утром накрывали Ляля с Кирой, на нас хлеб не дали, и я сидела бы без хлеба, если бы не Таня, она дала мне немного хлебца. У Ляли с Кирой была лишняя порция. Девчонки все возмущались, как им полез в глотку этот хлеб. Но Кира — «подруга» — даже не обратила внимания, что я без хлеба, и все преспокойно скушала… Ну да ладно, авось ноги не протяну. Сейчас буду писать письмо мамочке, все ей опишу.