Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

Что касается врага Китая, многие начинали по-новому относиться к Японии. Полковник Вогак провел большую часть войны в стане японцев, и его отчеты в Генеральный штаб были полны восторженных похвал в адрес военного искусства страны, гостем которой он был. Особенно его впечатлила подготовка офицеров и дисциплина солдат. «Япония и ее вооруженные силы должны обратить на себя самое серьезное с нашей стороны внимание, — отмечал Вогак, — ибо это сила, с которой надо считаться здесь очень и очень» ^{568}. [79]Алексей Суворин, редактор «Нового времени», ежедневной газеты, которая, как говорили, имела тесные связи с Певческим мостом (резиденцией российского МИДа), соглашался. «Что следует из того, что Япония победила или побеждает Китай?» — спрашивал он своих читателей. «По-моему, следствие большое: явилась новая страна, новый народ и притом новой для европейского человека расы — желтой!» ^{569}

«Верзила-разбойник попался».

Карикатура из «Панча» отразила удивление, которое вызвал у многих современников молниеносный разгром Японией Китая.(Punch. 1894)

Быстрое развитие событий в Корее и Маньчжурии требовало свежего взгляда на проблему, и новый царь созвал еще одно совещание 20 января 1895 г. На первом совещании, состоявшемся в августе предыдущего года, доминировал министр иностранных дел. На втором совещании больший вес имели военные. Председательствовал теперь дядя Николая, великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, номинальный глава русского флота, а среди участников были министры военный и морской, а также начальники штабов и министр финансов. Министерство иностранных дел представляли Шишкин, исполняющий обязанности министра иностранных дел после смерти Гирса (в начале того же месяца), и граф Капнист ^{570}.

Главная цель заседания 20 января состояла в том, чтобы решить, нужно ли менять российскую политику в свете неожиданных успехов Японии в этом конфликте. Основная дискуссия сосредоточилась на анализе возможных вариантов развития ситуации, поскольку до сих пор было неясно, каковы будут территориальные претензии Японии. Участников по-прежнему беспокоила роль Великобритании, хотя все и согласились, что, пока англичане «будут действовать… корректно», с Лондоном лучше продолжать сотрудничать ^{571}. Что касается Японии, Шишкин был уверен в том, что она не нарушит своего обещания уважать территориальную целостность Кореи. Витте добавил, что в противном случае будет повод принять против Токио соответствующие меры.

В то же время флотское командование было гораздо больше, чем в августе, заинтересовано заполучить корейский порт. Великий князь Алексей Александрович несколько раз поднимал этот вопрос и намекал, что Николай размышляет об этом. Чихачев изменил свое мнение и теперь тоже высказывался в пользу этой идеи и даже предлагал захватить часть территории Маньчжурии ^{572}. Его коллеги, однако, были против такого шага. Шишкин же со своей стороны убеждал совет показать, что Россия не имеет «агрессивных планов» на Тихоокеанском побережье, и подчеркивал необходимость сохранять дружеские отношения с Японией ^{573}. Генерал Н. Обручев, начальник Генерального штаба армии, также возражал против базы в Корее, указывая, что столь удаленный от российской территории опорный пункт будет крайне трудно защитить [80].

Несмотря на желания флота, совет проголосовал за то, чтобы придерживаться старого курса и продолжить совместные дипломатические усилия. Однако, для того чтобы голос России в регионе звучал более убедительно, было решено усилить тихоокеанскую эскадру, «чтобы наши морские силы в тех водах были по возможности значительнее японских» ^{574}. Обе резолюции были должным образом исполнены. Чихачев незамедлительно приказал кораблям из модернизированной Средиземноморской эскадры отправляться в воды Тихого океана, в то время как МИД предпринял ряд действий, чтобы при поддержке англичан и французов заставить японцев заключить мир ^{575}.