Навуходоносор

В Иудее же возликовали! Когда же еще через месяц пришло известие, что флот Навуходоносора, посланный против Дельты, потерпел сокрушительное поражение, и большинство кораблей сдались или перешли на сторону Априя, а спустя еще месяц пришло известие о высадке египетской пехоты в Тире, Сидоне, Библе и Гебале, — радости иерусалимитян не было предела.

Это была весна надежд, вздохнул Седекия. Сердце пело. Правитель целыми днями молился, упрашивая Создателя, чтобы тот чудодейственной десницей, неукротимой волей своей спас избранный народ. Казалось, чудо вот оно, совсем близко. Рукой подать… На радостях, но с тайным умыслом, Седекия приказал своим людям скрытно освободить Иеремию. Тот сразу устроил плач по святому городу, принялся посыпать голову пылью, однако теперь его стенания ничего, кроме презрительных насмешек, не вызывали. Пусть себе горюет, предатель и книжник!.. В самую прелестную пору всеобщего цветения пришла весточка о восстании в Дамаске. Седекия окончательно укрепился духом. Если уж волчий тесть решил, что пришла пора отречься от родственника, стало быть, дела у него шли совсем худо. Правда, Лидия так и не выступила на подмогу египетскому десанту. Старик Киаксар оказался расторопней и первым напал на лидийского царя Алиата. Однако Киаксар в том же году умер и войной занялся его старший сын и наследник Астиаг.

Спустя двадцать лет, лежа в темнице, лишенный зрения, надежды, пребывающий в одиночестве Седекия вновь переживал ту волнующую весну. Сожалел, что братец волка поспешил с мятежом. Вот когда бы следовало брать власть в Вавилоне в свои руки! В ту пору и поход эламитян на Вавилон не помешал бы…

Жаль!..

На сердце у слепца стало радостно… Что скрывать — он, Седекия, грешен, успел в чудо поверить и изрыгнуть хулы Создателю, все равно он жив, способен вспоминать, судить, кричать в щель. А эти где теперь: Астиаг, эламиты, царь Лидии Алиат, Априй? В какую даль умчались? Могут ли подать голос, чтобы их услышали живые? Напоминанием о них теперь служит только звучное имя — Навуходоносор, да хрюканье свиней, ведомых на заклание.

Спустя несколько месяцев после начала осады, ранним утром, над далекими зубцом Лахиша вдруг поднялись сигнальные дымы. Это означало, что Априй сдержал обещание и выступил в поход с главными силами. Уже на следующий день царь Вавилона снялся из лагеря и двинулся на юг. Случилось чудо в день праздника Шавуот или Пятидесятницы. В этот день давным-давно Господь Бог, Создатель наш, даровал своему народу завет или Святое писание.

Тот день Седекия запомнил навсегда — запомнил все, до мельчайших подробностей, до курчавого исполинского облака, что надвигалось на город со стороны Моавитянских гор. Оно наползало с той томительной, неодолимой неспешностью, которой отличается приближение всякой неотвратимой и торжествующей беды, — блистало ангельской белизной, высоко-высоко вздымало свои увесистые, находящиеся в постоянном движении кружева. Куда оно тянулось? К подножию незримого престола? К хрустальной сфере, где бродят звезды?.. Облаку вторил легкий, посвистывающий между крепостных зубцов ветер. Даль была ясна, воздух прозрачен, зеленели пастбища, наливался соком виноград. По правую руку, на Масличной горе, по самой кромке погребального провала топорщились купы старых смоковниц. Год-то какой выдался!.. Всего было вдоволь… И враг ушел. Оставил небольшие отряды для охраны осадных башен и таранов, прочего имущества, но об опасности, которую представляли эти вражьи огрызки, даже думать не хотелось. Тянуло в полет… Правителю Иерусалима вдруг захотелось взмыть в прозрачную посвистывающую лазурь, погулять по облаку, поворошить кружева. Заметно повеселевший Гошея объявил во всеуслышание, вроде бы как дал клятву, — придет час, и Божьей волей мы сожжем эти греховные, напитавшие сердца иерусалимитян ужасом, сооружения.

Плотная толпа, сбившаяся на стене между крепостных башен и наблюдавшая за уходом вавилонян — те уходили по Вифлеемской дороге, долго молчала. Видно, не сразу поверила в чудо. Потом, как прорвало. Три дня в городе продолжался праздник, а еще через несколько дней в городе стало твориться что-то несусветное. Знатные и сильные, встречая на улицах прежних своих рабов, звали их к себе — предупреждали, что если они добром не вернутся к хозяину, их приведут силой. И начали приводить!.. Обманутые бросились к царю, но их не пустили. Седекии было недосуг. Ему уже не хотелось летать в мечтах вставали филистимлянские города, отрезавшие Иудею от моря. Не пора ли им платить дань владетелю Иерусалима? Не пора ли своей рукой надвинуть на полысевшую голову царскую тиару?..

Прости, Господи, но из песни слова не выкинешь.

Целыми днями он теребил Гошею — есть ли какие новости из Лахиша? Все иудейские крепости имели возможность общаться между собой с помощью дыма. Костры разжигали на верхушках наблюдательных башен и по количеству густых столбов в столице судили о том, что происходило в стране.