Навуходоносор II, царь Вавилонский

Точно известно, что Навуходоносор много внимания уделял метрологии. Возможно, официальное ведомство мер и весов в Вавилонии существовало уже во II тысячелетии. Но вообще изготовление эталонов веса и объема не было царской привилегией: право на это имели любые общества, обладавшие достаточной властью — политической или экономической — или даже моральным авторитетом (например, храмы).

Каждая гиря и мера были удостоверены царским именем с титулом; кроме того, писались имена двух верховных богов страны. Например, на одной из гирь, найденной в Сузах, но изготовленной, несомненно, в Вавилоне, читаем: «Дворец Навуходоносора, царя Вавилона, повсюду свободно ходящего, упование его на Набу и Мардука, сына Набопаласара, царя Вавилона». На другой, обнаруженной там же, стоит надпись: «Вес сорок мин (около 20 килограммов. — Д. Л.), установленный. Ададбани, великий певчий Мардука, был экономом, когда ставили этот памятник. Вес Мардука равен весу Дома под высокой кровлей, Дома правды и Царского дома». Таким образом, легенда гири подчеркивает единство между мирской властью и религиозным авторитетом двух крупнейших храмов Вавилонии.

Впрочем, от изготовления эталонов было не много практической пользы. И гирь, и сосудов такого рода было мало, они делались из дорогих материалов: гири обычно были гематитовые[29], сосуды — алебастровые (металлические образцы времен Навуходоносора нам неизвестны). Все они делались с большим мастерством, становясь произведениями искусства. Их считали столь же драгоценными, как и печати. В повседневном ходу были только сикли (несколько менее 8,5 грамма) и их доли. К тому же и взвешивались только драгоценные металлы (по всей империи) и пурпур (на средиземноморском побережье).

Особый интерес вавилонского царя к метрологии имел более важную, на его взгляд, причину, чем регулирование экономической деятельности. Вавилоняне имели некоторое представление о том, что такое инфляция, и на опыте видели, каковы бывают ее последствия. Монетной системы они не знали, хотя изобретена она была в Лидии в последние десятилетия VII века. Поднимать цены они могли только одним способом — подпиливая эталоны, ведь при записи сделок общим эквивалентом служил вес серебра. Рассылая более тяжелые эталоны, этот процесс можно было направить вспять. Впрочем, царю нечего было опасаться инфляции на протяжении своего правления. Она была очень невелика — составила 100—150 процентов за период с VI по III век. Если считать в столетии примерно по три поколения, то в течение жизни каждого из них цены росли не больше чем на 15 процентов. Впрочем, будь инфляция и сильнее, основная масса населения этого бы не заметила и не пострадала бы от нее. Крестьяне жили натуральным хозяйством, покупая на местных рынках лишь очень немногие товары. Для них общим эквивалентом было не серебро, а ячмень. Его мерили на объем. Если же зерно начинали взвешивать, это было знаком катастрофического положения в сельском хозяйстве.

Стабильности цен способствовали и другие обычаи, ведь цены регулировались не только действием экономических законов. Стоимость — по крайней мере средняя — определялась традиционной арифметикой. Она была основана на шестидесятеричной системе счисления, основанной на ученых расчетах; но во многих случаях применялась и повседневная десятеричная система.

Цены должны были находиться в простом соотношении как с единицей (то есть шестьюдесятью), так и между собой. Применялась расчетная таблица, где все показатели соотносились в целое число раз. Пальмовая роща или сад стоили вдвое больше, чем поле той же площади. Дом был равен кораблю, и оба они приравнивались к единице. Дом сдавался в аренду за 20 сиклей, то есть за треть продажной цены. Ссуда обычно давалась под 20 процентов годовых; это значило, что за взятую мину (60 сиклей) надо было платить 12 сиклей в год, то есть сикль в месяц. Считать таким образом было просто. Годовой минимум ячменя для прокорма стоил два сикля — столько же, сколько баран. Бык стоил в десять раз больше — треть дома. Плата рабочим, как легко понять, бывала самой разной, доходя иногда до 60 сиклей в год; по-видимому, чаще всего платили 12 сиклей (при харче за хозяйский счет). Тот же принцип соблюдался и для товаров, даже импортных: штука пурпурного полотна из Финикии стоила 15 сиклей — четверть единицы; обычная одежда, сотканная в Вавилонии, — всего лишь тридцатую часть единицы.

Отказаться от этих расчетов — чисто теоретических, но весьма удобных (они легко запоминались и применялись) — было непросто; не принимать их во внимание значило оборвать вечную опору вавилонской жизни — уважение к преданию. Идеальная таблица не была обязательной, не опровергала закона соотношения спроса и предложения, но в определенной мере влияла на них и смягчала возможные колебания цен.