Назад дороги нет. Наташа. Эпизод 1

Тони, Сэм и Лив с Мишей сидели одни дома до нашего возвращения со школы. А мы с Илиасом и Люси ездили в единственную в Сент-Моргане школу на велосипедах. Велики еще отец покупал. Хорошо, что на вырост. Помню, как я до педалей не доставала, а он смеялся, как мальчишка, и говорил, что у меня обязательно вырастут ноги от ушей, и я буду самой красивой девочкой во Вселенной. Насчет самой красивой я не знаю, но ноги выросли и правда. Иногда они мне казались длинными и тонкими шпалами с торчащими коленками и жуткими выпирающими бедрами. Зато до педалей прекрасно доставали.

Потом Миша заболел. Мама пыталась лечить его сама, оставляла нам лекарства, которые ей давала какая-то соседка из дома напротив, но легче ему не становилось, он кашлял и сипел по ночам, задыхался. Он умер в больнице от острой пневмонии, а мама после его смерти слегла и не вставала. Смотрела пустым стеклянным взглядом в стену и шевелила бледными потрескавшимися губами. Она вообще ничего не ела. Целыми днями лежала, уставившись в одну точку. Ни с кем из нас не говорила. Илиас притащил к нам ту бабку, что лечила Мишу, и она сказала, что маме никто не поможет, кроме нее самой, и от этого лекарства нет. Ей бы психолога хорошего, но, если идти к бесплатному, маму заберут в психушку, а нас отправят в приют, и не факт, что в один и тот же.

Именно тогда Илька устроился к Бернарду Шарлю грузчиком, а я пошла убирать зачуханное кафе на перекрестке Гарденроуз и 7 улицы. Но первую зарплату мы должны были получить только через неделю, а дома даже корки хлеба не осталось. Я научилась лепить лепешки, как мама, но и мука у нас закончилась тоже. Младшие дети плакали и просили есть, а мне казалось, я попала в самый настоящий ад именно сейчас. Зашла к маме, но она даже не услышала мой голос, по-прежнему лежала на боку в грязном, вонючем платье, которое так и не сняла со дня похорон Миши. Его смерть заставила всех нас повзрослеть. Мое детство закончилось именно тогда, когда я заменила в семье маму, а мой брат не ходил больше в школу и работал на двух работах.

Из еды у нас оставался сахар и гнилая картошка. Точнее, не сахар, а остатки, они присохли ко дну банки, в которой его держала мама, и я сделала малышам конфеты, растопила сахар над печкой, сунула туда спички и остудила. Раздала всем по одной и загнала в постель, предварительно ополоснув их нагретой в кастрюле водой. Горячей с крана у нас не было, это слишком большая роскошь. Уснула я каким-то тяжелым сном, словно, что-то давило меня каким-то мерзким предчувствием. Ощущение крадущейся беды.

Проснулась от звука шагов и тихо прикрываемой двери. Вскочила, оглядываясь по сторонам. Тут же бросилась в комнату мамы, но там ничего нового не увидела — она не вставала. Я тяжело выдохнула и только потом заметила, что Илиаса нет. Не знаю почему побежала за ним. Наверное, то самое предчувствие пульсировало у меня в висках и не давало успокоиться. Но я как знала, куда он пошел. Голодный мог пойти только в одно место — туда, где есть еда.

Его велосипед я увидела у забора в кустах. Я перелезла через ограду и бросилась туда. Илиас открыл окно на складе магазина Бернарда и выносил оттуда продукты, складывая их в мешок возле стены. Схватила брата за руку и дернула к себе. От неожиданности он вначале схватил меня за горло, впечатывая в стену, а потом разжал пальцы.

— Какого черта, Нати?!

— Не делай этого! Ты с ума сошел! Давай уходить, пока нас не заметил никто. Тебя посадят. Заберут от нас, понимаешь?

— Не сошел я с ума! — рявкнул брат и оттолкнул меня. — Не посадят! Хватит! Надоело голодать. Я сегодня хотел съесть крысу, Нат, понимаешь? КРЫСУ! Я прям представил, как жарю ее на огне и впиваюсь в нее зубами, и не ощутил ни капли брезгливости. Все. Хватит. Я всех накормлю и маму тоже. Мы не будем голодать.

Я тяжело выдохнула. Сегодня я сама была готова съесть что угодно.

— Тогда давай вместе и быстро.

Мы шустро тягали банки с консервами, колбасу и сыр, пока Илиас вдруг не взял меня за руку и не притянул к себе, вкладывая что-то мне в ладонь.

— Смотри, Нати, я нашел у него шоколад. Помнишь, когда-то давно, когда мы жили в ТОМ городе, мы покупали эти плитки в супермаркете? Мама их любила. Она говорила, что отец, каждый раз возвращаясь с задания, привозил ей этот шоколад.

Конечно, я помнила. Хорошую жизнь помнишь хорошо, особенно когда она стала больше похожа на сказочный сон, так как ценить начинаешь только тогда, когда теряешь. Сейчас я с ужасом вспоминала, как мы выбрасывали хлеб, недоеденные йогурты, колбасу или сыр, если они казались нам несвежими. Разве кто-то мог тогда предположить, что мы будем голодать. Я бы сейчас за кусочек колбасы отдала все на свете и даже убила кого-то. Наверное.

Мы съели около трех плиток шоколада. Я — глотая слезы, а Илька так быстро, что у него руки тряслись и челюсти скрипели. И так увлеклись, что не заметили, как пикап мистера Шарля тихо припарковался позади здания, и сам он, вместе со своим псом Бэнси и небольшим фонариком двинулся в нашу сторону.

— Эй! Кто там?