Назад к жизни

* как уже поняли внимательные читатели, отсылка на фильм «Шрек», вышедший в 2001 году.

12

Дни тянулись один за другим медленно и томительно. К концу первой недели я уже смогла спокойно ходить по квартире, не шипя от боли всякий раз, когда вставала на больную ногу. К концу второй рискнула выйти на улицу и прогуляться. Погода испортилась под стать моему настроению, было довольно прохладно для лета и часто шли мелкие моросящие дождики.

Мозгами я понимала, что Михаил не мог отменить давно запланированную поездку, тем более поездку к отцу, но каждый день без него казался тоскливее и томительнее предыдущего. Когда, когда я успела настолько прикипеть к нему? Он ведь даже ничего не обещал мне.

— Господи, ты выглядишь как побитая бамбуком панда, — заметила мама, когда я в очередной раз вздохнула за ужином, лениво ковыряясь в тарелке с овощами. — Приедет он скоро, никуда не денется.

— Мама, — я снова вздохнула и бросила вилку, кусок в горло не лез, — он мне ничего не должен и ничего не обещал…

— Кира, а ты не думаешь, что эта передышка нужна вам обоим?

— В каком смысле, мама?

— В таком, дочка, что ты в силу своей юности и яркости эмоций забываешь обо всем том, что может встать между вами. В отличие от Михаила. Нравишься ли ты ему? Да, более чем, в этом я абсолютно уверена. Видела его глаза, когда он смотрел на тебя. Но у вас, как ты и сама понимаешь, огромная разница в возрасте — 20 лет не мало. У него за спиной — большой опыт и гораздо большее понимание жизни, чем у тебя.

С этим, мам, я бы поспорила.

— Он твой преподаватель в университете — это тоже ставит определенное моральное препятствие. Не забывай, как можно обыграть и оболгать вашу… дружбу. И как она может выглядеть в глазах других.

Я закусила губу, вспомнив мерзкий разговор с Анжеликой.

— Он взрослый, самодостаточный мужчина, со своими привычками и укладом жизни, Кир, поменять что-то для него гораздо сложнее и серьезнее, чем для тебя. Он должен быть уверен и в своих чувствах к тебе и, самое важное, в твоих к нему. Тебе 18 лет, Кир, у тебя вся жизнь впереди и любовь, влюбленность, возможно не последняя. А для него?

Все это я мозгами понимала и без мамы — только вот сформулировала она это гораздо более четко, чем я. Это я и только я знала, что мне не 18, а 38 лет, и что чувства мои к нему — искренние и сильные. Но в зеркале-то отражалась молодая девчонка, только-только покинувшая детство, в самом расцвете юности.

— Не форсируй события, наслаждайся каждым моментом, каждой встречей, не торопись заставить себя и его принимать какие-то решения. Всему и всегда свое место и время, Кира. Твое не уйдет от тебя, если оно твое.

Мудрая, сильная мама! Даже сейчас, когда наша разница в возрасте с тобой всего лишь 16 лет, ты мудрее меня на столетия.

Слова мамы немного успокоили меня, дали возможность привести мысли в порядок. Я занялась работой, прикидывая, где и как смогу продать то, что начала делать из глины. Помогала в саду и по дому, полностью сняв с матери хлопоты по хозяйству. Мы часто болтали с ней, и я не испытывала потребности в общении с кем-то еще. Сейчас, приблизившись к ней во времени и возрасте, я стала гораздо лучше понимать ее и прислушиваться к ее словам.

Анжелике все-таки удалось несколько раз вытащить меня на прогулку. Но ни слова я не рассказала ни ей, ни Наталье о том, что произошло у меня с Михаилом, утаивая от приятельниц личные секреты. И даже не потому что боялась насмешек или непонимания, а просто потому что это было моим и только моим сокровищем.

Анжелика злилась, не понимая причины моего столь радикального изменения. Она пыталась расшевелить меня, заводила разговоры о мужчинах, даже попыталась организовать мне свидание, однако этот вопрос для меня был закрыт. Интуитивно я чувствовала, что если она догадается, кто виновник моего равнодушия и отстраненности — возненавидит его со страшной силой.

Все чаще за своей подругой я подмечала черты собственницы. Все чаще стала понимать, что ее слова и поступки в прошлом были продиктованы ревностью. Она всеми силами старалась оградить меня от общения с другими ребятами, часто подсмеивалась надо мной и моей довольно тривиальной внешностью, снижая мою самооценку. Теперь все это я видела все отчетливее и отчетливее.

И чем сильнее я отдалялась от нее, тем сильнее она прикладывала усилия, чтобы вернуть нашу старую, близкую дружбу.

Пока мне удавалось оправдывать свое нежелание тесно общаться работой, но все чаще я ловила себя на том, что сердце болит все сильнее и сильнее. Последнюю неделю мой взгляд все чаще останавливался на телефоне, я ловила себя на том, что постоянно прислушиваюсь — нет ли звонка.

Как же нахватало в 2002 году хотя бы банального Скайпа! Несколько раз я порывалась сама позвонить ему, останавливаясь в самый последний момент: если он приехал и не хочет или не может встретиться со мной — значит это его выбор, и я должна уважать его.