Назад в ад (СИ)

Ее Стеша… Его имя доставляло только боль, уже давно не радость и сладкое предвкушение. Сердце Марины начинало учащенно биться, когда она думала о проклятом письме, которое ее заставляли переписывать раз сто, пока содержание и почерк не достигли идеального, по мнению ее похитительницы, состояния. Но ведь смысл ее жизни, Стеша, самый любимый мужчина, обязательно почувствует что-то неладное? Он ведь обязательно увидит, что в этом письме чего-то не хватает? Не хватает того самого Стеши. По имени она его почти никогда не называла, Стефаном он был для нее только на публике, но никогда в личной переписке или в интимном общении.

Скрежет двери оповестил Марину о приходе ведьмы, которая снова будет ее пытать оскорблениями и ударами.

— Настроение хорошее, ведь правда, моя девочка? Готовишься к захватывающему путешествию в прошлое?

— Вы больны! — выкрикнула девушка, не в силах обуздать эмоции. — В какое прошлое?! Что вы вообще знаете обо мне? Желтых газетенок перечитали? Мне жаль вас!

Женщина рассмеялась, высоко запрокидывая голову, и Марина побледнела. Ей было до жути страшно, волоски на руках уже не вставали дыбом, они просто не опускались. Ей казалось, что эта ненормальная знает гораздо больше, чем говорит; сумасшедшая знает что-то такое, что повергнет ее в шок.

— Нет необходимости жалеть меня, девочка, — сказала женщина и приблизилась к Марине, — подумай лучше о себе. И о своем муже, он так переживает, это слышно даже через телефонную трубку.

— Что вы знаете о моем муже? Это все ложь!

— Я знаю вот что, дорогая, — произнесла она и приложила палец к губам, призывая пленницу к тишине. — Это он…

Раздался звонок в дверь, и Марина инстинктивно дернулась. Стеша?! Неужели это правда он? Но как?!

— Ну что ж, желаю весело провести время. У тебя завидная компания: аж четыре стены.

— Что он делает здесь, если это, конечно, он?

— Любимый Стеша, — скривилась женщина, — пришел спонсировать твое путешествие в магический мир прошлого. Все для любимой жены!

Марина закричала, срывая горло, и стала вырываться. Пусть он ее услышит! Удар по лицу заставил ее замолчать и только ненавистно смотреть на свою мучительницу.

— Будь паинькой, солнышко, не кричи.

Дверь снова закрылась, и в подвале воцарилась тишина. Девушка всхлипнула и обреченно уронила голову, впиваясь взглядом в грязный пол. Да что же такое происходило здесь? И как в этом был замешан ее Стеша?

***

— Как я рада тебя видеть, Стефан! — всплеснула руками Марисса, встречая мужчину у порога, и обняла его. — Ну и видок у тебя. Что случилось?

Стефан прищурился. Выглядел он хорошо, даже отлично, учитывая происходящее в жизни дерьмо.

— Как ты догадалась? — сдался он и прошел в комнату. — Деньки действительно не самые лучшие.

— По тебе видно невооруженным глазом. Вроде и костюм идеально выглажен, щетины нет, следишь за собой, но… на лице читается печаль, и…

— Глаза не горят, да? — усмехнулся Стефан.

— В точку! Что заставило их потухнуть? Чай, кофе? Я напекла пирожки, — подмигнула ему женщина и улыбнулась.

— Чай. А по домашней еде я соскучился, врать не буду!

— По жене, наверное, скучаешь? — спросила Марисса, уходя в кухню.

— В смысле? О чем ты? — еще больше насторожился мужчина.

— О том, — она поставила чашки с чаем на стол, — что соскучился по домашней еде, значит, дома давно не был. Работа, да?

— Ах, да, — облегченно выдохнул он, — работа дышать не дает. Но и с женой тоже в ссоре, тяжело переживаю одиночество.

— Не надо ссориться с самыми близкими и любимыми людьми, Стефан. Их может уже завтра не стать, а ты никогда не исправишь сделанного или сказанного.

Марисса говорила, а Стефан бледнел про себя, слушая ее. Она словно имела в виду Мири, будто знала, что в ее смерти был виноват он, сказанное и сделанное им. Мужчина тяжело сглотнул, ненавидя свое прошлое. Оно было темным и кровавым, настоящее все сильнее походило на него, с каждым днем добавляя в узор его жизни все новые и новые оттенки черного.

— Если бы мы были такими мудрыми вовремя, а не когда уже поздно, Марисса...

— Ты прав, Стефан. «Поздно» — это самое страшное слово, которое я знаю. Боль, страдания, мучения, ничто не идет в сравнение с «поздно». Когда становится поздно, никакая боль не может стать сильнее, чем она есть; никакие страдания не имеют больше над тобой власти. Вся твоя жизнь превращается в одно большое сожаление.

Стефан молчал, держа в руках горячую чашку с чаем. Ему все равно казалось, что пальцы онемели от холода. Он всю жизнь жил в горьком сожалении о прошлом и непроходимой тревоге за будущее. И в настоящем, видимо, уже ничего не сложится. Знала ли Марисса, что виновник ее вечного сожаления о смерти сестры сидел перед ней? Что бы она сказала ему, узнай, кто косвенно повинен в таком раннем и трагичном уходе Мири?

— Я часто вспоминаю Миранду, — продолжила Марисса, — и то недолгое время, что выпало нам на эту жизнь. Так грустно, Стефан, осознавать, что вся твоя жизнь оборвалась в один миг, когда умерла сестра.