Назад в будущее

Янек от Колокола покачал головой и испытующе посмотрел на него.

– Знаешь ли, что я скажу тебе, гость: слыша твои странные речи и видя эти загары для карликов, я почти готов поверить в вещи сверхъестественные. Только что я смеялся над старой Кедрутой, у которой голова набита разновидными языческими суевериями, и потому она повсюду видит злых духов: едва дышучи, прибежала она в светлицу с ужасной вестью, что ты извергаешь из себя искры и дым, из чего следует, что ты ведун, а то и сам нечистый…

– Ваша Кедрута – глупое чучело! Ты знаешь, что я делал? Вот погляди!

Пан Броучек сунул в рот погасший остаток сигары и чиркнул спичкой, чтобы ее раскурить.

При звуке, произведенном чиркающей спичкой, и видя вспыхнувший огонек, Домшик отшатнулся в испуге и поднял руки, как бы для защиты.

Потом он воскликнул:

– Что ты сотворил? Откуда пришел огонь?

Броучек был так изумлен этим вопросом, что уронил спичку. «Ну и ну! – вздохнул он мысленно. – Они и спичек не знают!»

– Огонь что, в этом сундучке? – продолжал допытываться Домшик.

– Да с чего ты взял? – И пан домовладелец открыл коробок.

– Но как же ты зажег щепочку?

– Да очень просто! – И пан Броучек чиркнул новую спичку.

– Вот диво! Скажи, как можно извлечь огонь из пустого сундучка голой щепкой?

– Но это же дело совершенно естественное, гм-гм… – Пан домовладелец замялся, не находя ответа.

От нечего делать он часто читал надпись на коробках шведских спичек, и кто-то ему перевел, что utan svafvel och fosfor означает «без фосфора и серы». Но отчего они тогда зажигаются, он не мог себе теперь объяснить.

– А откуда этот смрадный дым? – продолжал вопрошать древний чех. – От этих щепочек?

– Да нет же! Это от сигары.

– А чего ради ты жжешь это мерзкое зелье?

Пан Броучек понял, что древние чехи не знают и табака и вряд ли ему удастся объяснить им, чего ради он курит, особенно эти «короткие». Он и сам иной раз не мог понять, чего ради он это делает. Поэтому он предпочел промолчать.

– Дивлюсь я, как ты можешь брать в рот эдакую гадость. Дым сей и вправду отдает преисподней, мне в нем даже тошно стало… – С этими словами Домшик распахнул дверь и продолжал серьезно: – Я знаю, разум человеческий многие дивные вещи придумал и еще более дивные придумает, и я порицаю тех, кто, не умея постигнуть некую вещь, сразу же в крик: «Злые чары! Колдовство!» Но я не хочу сказать, что иной раз не случаются вещи и сверхъестественные, от лукавого. Ты жил среди людей бродячих, а те любят заниматься колдовством, может, и тебя научили черной магии…

– Не веришь же ты в наш просвещенный век. – («Да, весьма просвещенный!») Пан Броучек вовремя спохватился и перешел к иной тактике защиты: – Но ведь я эти спички не сам делал, я их купил!

– Пусть только купил; все одно, ты нехорошо поступаешь, занимаясь подобными делами. Я‑то верю, что ты никак не связан с чернокнижниками, и все это, может, просто фигли, для обмана людей хитроумно сплетенные. Но иные с легкостию могут рассудить иначе, и тогда худо тебе придется. Колдовство карается у нас сожжением заживо. А посему послушай моего совета и выбрось подальше это адское зелье и волшебный коробок!

– С превеликой охотой – он все равно уже пустой.

Гость швырнул и то и другое в открытые двери, ворча про себя: «Эти средневековые суеверия, право, заразительны: я уже сам, бог весть с чего, начал пугаться своих несчастных Säkerhets Tändstikor![17]

– Ну, а теперь облачись в остальные одежды, – предложил хозяин.

– Я бы уже сделал это, если б знал, как в них влезть. Скажи мне, к примеру, куда надеть это лиловое нечто?

– Это епанча, – разъяснил с улыбкой Янек от Колокола. – В нее ты завернешься под конец.

С его помощью пан домовладелец прикрепил к полукафтану объемистый кошель, оделся в небесно-голубую юбку, опоясался металлическим поясом с привешенной к нему мошной и поверх всего этого замотался в удивительный плащ, который Янек назвал епанчой. С каждым напяливаемым на себя предметом туалета он отдавал дань иронического восхищения древнечешским портным и наконец осторожно переложил в кошель и мошну драгоценные мелкие реликвии девятнадцатого века.

Однако на сундуке осталось лежать еще нечто коричневое, суконное, назначение чего он никак не мог угадать.

– Может, это фартук к моей юбке, а? – вопросил он саркастически.

Янек от Колокола от души расхохотался.

– Но это же кукуль! Смотри! – И, взяв коричневый предмет из рук гостя, он ловко пристроил его на своей голове, так что из него выглядывало лишь его смеющееся лицо.

Пан Броучек тоже засмеялся, но как-то кисловато.

– Прекрасно! – одобрил он иронически. – Из этого кукуля человек выглядывает, как квочка из гнезда. Такой чепец очень гармонирует с бабьей юбкой и сумой.

– Но зато голова твоя будет спрятана от свежего воздуха, его же ты так опасаешься, – сказал хозяин с улыбкой, надевая капюшон на пана Броучека, чье лицо пылало от стыда и злости.

– Ох, да мы забыли про обужу, – воскликнул Домшик, придирчиво оглядев гостя с головы до ног.