Назад в юность

Я попытался зайти в денник к кобыле, но та не очень жаждала работать. Животинка попыталась прижать меня крупом к стенке денника, что ей вполне удалось. Потирая затрещавшие ребра, я все-таки отвязал ее и вывел на улицу. Напевая известные слова: «Эх, бывало, заломишь шапку, да заложишь в оглобли коня, да приляжешь на сена охапку, – вспоминай лишь, как звали меня», произвел указанные процедуры и, кинув лопату в телегу, дернул вожжи, отправившись на поиски нужных материалов. Еще когда мы ехали на машине, я заметил в километре от деревни осушительную канаву, в которой под верхним слоем торфа виднелся синеватый пласт глины. Особо не торопя лошадь, я добрался туда минут через двадцать и, поплевав на руки, принялся загружать телегу кусками жирной, блестящей на срезе глины. Прикинув, что выкопанного с лихвой хватит на все мои работы, я направился в сторону нашего жилья. Когда приехал и выгрузил глину, все были еще в поле. Только наши две поварихи, на вид умаявшиеся донельзя, крутились вокруг очага. Пришлось вновь идти помогать им. Через полчаса обед был готов, и, когда первые голодные начали появляться на горизонте, я уже умотал на телеге в поисках песка, который также лежал кучей рядом с одним из крутых подъемов дороги.

Так как это было гораздо дальше, чем канава, то и времени ушло намного больше. Вернулся назад я ближе к пяти часам, а меня еще ждала работа: отвести и распрячь лошадь, в здоровой ржавой бочке замочить глину, развести ее до кашицеобразного состояния. Этим я и занимался усердно под ехидные подколки успевших отдохнуть работничков, которые сгрудились вокруг меня и давали массу ценных, как они считали, советов.

Закончил я, когда уже стемнело. Жалостливая повариха Таня, получившая прозвище Большая (мелкой прозвище давать не пришлось, так как она полностью оправдывала свою фамилию – Воробьева), оставила мне большую кружку с чаем и миску макарон с мясом. В моей порции, как мне показалось, тушенки было все-таки больше, чем в общей кастрюле.

«Вот так, – подумал я. – Наши парни еще не понимают, что значит быть поближе к котлу».

Когда я зашел в дом, там царил бардак: на полу и на нарах были разбросаны одежда и влажные портянки. Из разваленной печки несло дымом. Сдружившиеся за день парни оживленно обсуждали минувшие события: какая девчонка самая симпатичная, кто за кем будет ухлестывать, кто больше вывез мешков картошки…

Да-а, не служили дети в армии… Но ничего, сегодня и завтра я это еще терплю, а через пару дней вы у меня на цыпочках будете ходить.

С этими мыслями я улегся на нары и мгновенно вырубился.

Следующее утро полностью напоминало предыдущее, за исключением того, что обе наши поварихи ждали, когда я соблаговолю разжечь им костер и помогу с завтраком. Очередного дежурного почему-то не было. Мою добровольную помощь приняли как должное. Позавтракав с девчонками и пошутив насчет выдающихся прелестей Тани Большой, за что получил от нее дружескую оплеуху, я опять направился в конюшню.

Сегодня мой путь лежал к старым финским хуторам. Я, конечно, мог пошарить и по пустым домам в деревне, но просто хотелось посмотреть, как раньше жили люди, чей менталитет очень отличается от нашего. Добравшись через час до первого хутора, я привязал лошадь и долго ходил вокруг, восхищаясь образом жизни людей. Все было сделано для простоты, удобства жизни и надежности. Удивительно, что дом, построенный неизвестно когда и простоявший двадцать пять лет без хозяев, так мог сохраниться. Каменная лестница к небольшому округлому озеру, высокие лиственницы, остатки небольшого бассейна с фонтаном в саду – все это навевало ощущение грусти. Мне, признаться, не хотелось ничего ломать или брать в таком доме, поэтому я облазил все окрестности и нашел небольшой полуразвалившийся сарайчик, в котором имелась столь же полуразваленная кирпичная печь. Эту печку я благополучно разобрал и часть кирпичей перегрузил на телегу.

Прибыл я в нашу резиденцию уже после обеда, как раз в тот момент, когда появился анатом Андрей Игоревич:

– Ага, вундеркинд, стараешься?

– Так точно, товарищ начальник! Все материалы в сборе, завтра начнем заниматься печными работами.

– Ну-ну, смотри, чтобы все до конца не развалилось. Что-то я не очень доверяю твоим печным талантам, – с сомнением протянул Андрей Игоревич.

– Но другого выхода все равно нет. Совхозный печник уже месяц в запое, иначе здесь все было бы сделано.

Второй вечер также проходил под аромат портянок и вонь из заваленного дымохода. И самое интересное – казалось, что никому до этого нет никакого дела. Но мне такая романтика совсем не по нутру.