Назад в каменный век

Убедившись, что грохот всё же утих, и худшее позади, (Вроде!) Колин осторожно выбрался из угла у стены, куда он затолкал Сарочку. Сестру осмотрел: к счастью, ран или крови на ней не заметил. Ну слава Богу!

Малышку он решил пока оставил лежать на месте. Сестрёнка до сих пор содрогалась: рыдала, подскуливая, словно щеночек. Сердце Колина словно сжимала при этом холодная волосатая лапа: он понимал состояние малышки. Ему и самому хотелось рыдать и скулить! А ещё – кричать и просить о помощи!

Но Колин понимал, что сейчас не может позволить себе этого. Да и некого звать: в радиусе десяти миль наверняка не осталось в живых ни единой живой души! Разве что – крысы.

И им с сестрой сейчас не до «утешений»: нужно как можно скорее выдернуть осколки стекла, и обработать раны! Иначе он просто истечёт кровью. Или получит какое-нибудь нагноение и заражение. И умрёт. В муках и горячке.

А тогда кто будет заботиться о его сестре?!

Колин вылез из-под постели. Нога страшно болела, и он наконец смог рассмотреть засевшие в икре осколки. Вот этот, вроде, небольшой. И сидит неглубоко: воткнулся остриём. А вот этот…

При виде полуфутового зазубренного полотна неправильной формы, торчащего из икры, куда оно вонзилось, кажется, до кости, Колин содрогнулся. Жуть!!!

Его замутило, и голова закружилась. И только закушенная до крови губа позволила ему не ускользнуть в спасительную пучину обморока!

Вынуть эту штуку будет трудно. И наверняка – очень больно!

Но главное – нельзя показывать, как он будет делать это – Сарочке. Впрочем…

Прежде, чем вынимать осколки, нужно найти аптечку. Там и бинты, и мазь от нагноений, и накладки… А то ведь когда вынешь эти чёртовы стёкла – можно запросто истечь кровью! Которую сейчас и удерживают, словно пробки, острые стёкла!

Зажав губы зубами, чтоб не стонать, Колин встал на четвереньки. Затем поднялся на ноги. Вернее – на ногу: стоять на раненной ноге было попросту невозможно: чертовски больно! Так больно ему было только однажды: когда упал с велосипеда и сломал руку. Но тогда всё обошлось: отец свозил его в госпиталь при ближайшем городке, и ему вправили кости на место, вкололи обезболивающее, и наложили гипс.

А сейчас – довольно предаваться воспоминаниям. Нужно работать.

Колин кое-как, придерживаясь за стену, и стараясь на раненную ногу не наступать, проковылял в полузаваленному выходу. Он пролезет поверху, на пузе – отверстие вполне позволяет. А вон и его сумка с рюкзаком: их припорошило, конечно, землёй, но они не пострадали. Вроде.

Он обернулся. Постарался перекричать гул и вой ветра:

– Сарочка! Будет лучше, если ты пока полежишь там, под кроватью! А я пока…

Осмотрюсь.

Комментариев со стороны сестрёнки не последовало. Из чего Колин опять сделал вывод, что она – в шоке. Ну, или ступоре – не суть. Главное – чтоб не смотрела, как он будет «чинить» ногу. Она очень боится крови… Хлещущей крови.

Впрочем, крови боится и он. Но деваться-то – некуда! Нужно выживать!

Когда выбрался в полуподвал, подивился: темно, оказывается, было не от того, что засыпало половину здания и дверной проём, а от чёрно-серых клубящихся туч на небе. Привычной голубизной неба, или ярким солнышком не пахло…

Аптечку Колин достал не без труда: она, как и когда-то фонарик, оказалась на самом дне. Закон подлости: как с падающим бутербродом. Всегда – маслом вниз!..

Он открыл аптечку. Приготовил бинт, разрезав кое-как тупыми ножницами из комплекта аптечки его неподатливую герметичную упаковку. Так. Теперь – тюбик с мазью от нагноений. Открыть его. Распечатать вату. Пузырёк с перекисью… Порядок. Можно приступать. Только вот…

Глянув снова вниз, он опять едва удержал позывы к рвоте: уж больно страшно и дико выглядели торчащие из икры и покрытые его сочащейся кровью грязные осколки! Ясно одно: оставлять их там ни в коем случае нельзя!

Но помощи-то ждать – неоткуда!

Значит, спасение утопающих – дело рук самих утопающих!

Он встал на колени – так до осколков добраться можно было сравнительно удобно.

Первый осколок он выдернул действительно очень легко. Кровь, понятное дело, потекла! Но ему сейчас не до неё!

Второй осколок оказался скользким. Непослушные дрожащие пальцы никак не хотели его крепко зафиксировать. Чтоб как следует взяться, ему пришлось достать из кармана чудом (!) сохранившийся носовой платок. И обернуть осколок.

Колин, понимая, что меньше всего ему хотелось бы, чтоб осколок сломался там, в ране, стиснул зубы, и медленно и аккуратно потянул за торчащую наружу часть. А-а-а!!!

Из глаз буквально брызнули искры! Ну, и слёзы.

Он заставил себя сдержать рвущееся наружу рычание. И аккуратно и медленно довытащил осколок. Тот действительно дошёл до кости – как понял Колин, только она его и остановила! Иначе разрубило бы ему ногу напополам…

Продолжая сдерживать стоны и рычание, он полил на раны перекиси.

Если он думал, что раньше было больно, теперь его мнение изменилось: это были, оказывается, ещё цветочки!..

Пришлось упасть на живот, и повыть сквозь стиснутые зубы. И полупить немного кулаком по полу!

Но не сильно: новые раны на руках от валявшихся на полу осколков ему не нужны!..