Назад в космос

Что позволено Льву Чандре, командиру и прорабу международной лунной стройки, не позволено нам, простым смертным. Кларк яростно терзал кусок жареного мяса с кровью, я – рассыпчатую картошечку, а Лему предстояло вкусить густой молочный супчик. Рацион составлялся на Земле и загружался в киберкухню помимо нашего желания. Космическая диетология еще более мутная наука, чем психология, да не обидится на меня наш штатный психолог д-р З. Лем.

Кстати, он тоже задерживался. Привычно звучит «Голубой Дунай» Штрауса, которого Лем слушает даже в столовой. Знаю, Кларк предпочел бы «Темную сторону Луны», а я – тишину, но не возражаем. У каждого свои слабости.

Космонавты суеверны. Они никогда не поминают мертвых всуе. И надо же спор – Роберт помянул. Хотя, казалось, давно ритуальный: зачем человечеству космос? Как представитель прагматической цивилизации Кларк считает космос напрасной тратой ресурсов. Но сегодня нечто новенькое. Он решил подвести под это не экономику, но философию. Постоянную Эйнштейна. Когда-то означавшую силу космологического отталкивания, теперь же – почти мистическую силу, которая разрушает все, что делает человек в космосе. Ее можно назвать законом подлости. Но факты имеются: чем глубже в космос, тем чаще происшествия. Любые. Технические системы дают сбой, дружные коллективы погрязают в безудержных склоках.

– И даже Первая экспедиция, заметь… – начинает Роберт и осекается.

И лишь когда мы с Кларком синхронно взялись за компот, дверь отъехала в сторону, Лем шагнул в столовую, деревянно прошагал к своему посадочному месту, деревянно сложился, выложил на стол крепко сжатые кулаки с побелевшими костяшками и буднично сообщил:

– Чандрасекар умер.

Честно говоря, я не сразу понял – о чем он. Какой-то Чандрасекар. Очередной мадагаскарский таракан из вольера, которому предстояло стать первым лунным тараканом на радость космобиологам и на ужас грядущим поколениям лунных жителей? То ли я чересчур привык к прозвищу, мною самим и введенным в наш узко бригадный оборот, то ли сбил с толку чересчур обыденный тон Лема.

Лев Чандра умер.

Вот что сказал Лем.

Кларк издал звук, словно кусок мяса встал поперек горла.

– Где?

Еще один странный вопрос в череде странных событий. И почему я спросил именно это? Словно знал – важно не как, а где.

– На Луне. На поверхности. Он вышел наружу голым.

3

Роберт оторвался от намордника перископа, провел ладонью по лбу, утирая пот.

– Это невозможно… – Голос его дрожал. – Это абсолютно невозможно…

Моя очередь смотреть. Смотреть не хотелось. Не хотелось видеть Льва Чандру мертвым. И еще в голове надоедливой мухой крутилась мысль: «Первая экспедиция… первая экспедиция… первая экспедиция…» Неужели началось?

Лев Чандра оказался действительно гол, за исключением двух полосок материи, прикрывающих бедра и голову. Да и невозможно представить, что Лем использует метафору для описания случившегося. Он абсолютно точен в выражениях. Дотошен. Но и я понимал то, что имел в виду потрясенный Кларк, – выйти из кессона на поверхность в подобном облачении невозможно технически. «Защита от дурака». Кессонная камера не должна сработать, если распознаватель, именуемый «привратником», фиксировал человека не в полной экипировке. И даже если бы Лев Чандра облачился в лунный скафандр, у него, в силу конструктивных особенностей облачения, не имелось возможности из скафандра самоизвлечься в космическую стужу.

– Что будем делать? – спросил я, хотя прекрасно понимал последовательность предстоящих действий. Согласно протоколу, в случае если командир строительства лунной базы по каким-то причинам не мог продолжать выполнять свои обязанности, руководство переходило к Лему, который должен был организовать экстренную эвакуацию персонала на орбитальную базу.

Никаких иных действий протокол не предусматривал.

Немедленная эвакуация.

Точка.

Выглядело нонсенсом, если бы не судьба Первой экспедиции.

4

У меня дежавю. Вновь странное ощущение повторения нереального.

Когда это случилось со мной в первый раз?

Третий день Второй экспедиции. Продолжается вживание в роль второстроителей международной лунной базы, а по совместительству, хотя об этом прямо никто не говорил, контрольной группы, которая должна своим примером доказать: трагедия Первой экспедиции – невероятное стечение невероятных обстоятельств.

Моя обязанность – подземные работы, которые осуществляются «Медведками» – могучими землеройными комплексами, достаточно умными, чтобы делать свое дело без какого-либо участия со стороны человека. Я – контролер. Я – надсмотрщик. Я иду по тоннелю, проложенному «Медведкой» еще во время Первой экспедиции, и подсвечиваю фонарем – тоннель пока законсервирован и обесточен.

Стены матово поблескивают, словно их покрывает слой слюны или слизи от прокопавшего ход к гнезду насекомого. В каком-то смысле так и есть. Результат машинно-химического метаболизма, ибо «Медведка» не только копает, но и укрепляет ход и даже прокладывает всю первичную инфраструктуру – кабели, освещение, заготовки ответвлений будущей лунной базы, а со временем, чем черт не шутит, и лунного города.