Назад в СССР

– Комар, если ты все – выходи из круга! – громко сказал Костя.

Но упрямый Юрка покачал головой и сжав перед грудью кулаки, как танкпопер на противника. Обалдевший Клепа резко выбросил ногу вперед, попав по левой руке. Даже я услышал хруст. Юра тут же вскрикнул, присаживаясь на корточки. Его глаза покраснели, я понял, что он едва сдерживается, чтобы не заплакать от боли.

Вася Качалин быстро подошел, и присев, посмотрел на Юркину кисть. Он тяжело вздохнул и исподлобья посмотрел на Клепу:

– Все пацаны. Бой закончен. У пиздюка, похоже, рука сломана.

Клепа процедил сквозь зубы:

– Молись, что еще так легко обошлось.

– Все, парни, расходимся! – скомандовал Костя. Качалин подошел ко мне и тихо сказал:

– Отведи своего дружка в травмпункт на Довжинку. Скажешь врачу, что машина на перекрестке сбила и уехала, а номера запомнить не успели. У него, похоже, еще и сотрясение…

Я помог Юрке приподняться, он действительно был как чумной. Левый глаз заплыл, а кисть быстро распухала. Чтобы не переться через школьный двор, мы пролезли сквозь дыру в сетке-рабице и свернув в переулок направились к ближайшему травмпункту.

– Как же так… – пробормотал Юрка, держась за сломанную руку. Его опять качнуло, и я обхватил друга за плечо.

В поликлинике нас пропустили без очереди. Глядя на Юрку, можно было действительно подумать, что его сбила машина. Дежурным травматологом оказалась крепко сбитая женщина с короткой стрижкой. Она только слегка пощупала кисть, провела Юрке по лбу, посмотрела зрачки и сразу сказала медсестре:

– Скорее всего трещина лучевой на левой кисти, сильная гематома и похоже… сотрясение мозга легкой степени.

Женщина-врач внимательно посмотрела на меня:

– Что случилось?

– Мы со школы шли. На Новокузнецкой со двора выскочила машина. Зеленые «Жигули». Сбила Юрку… а мы даже номеров не запомнили, машина быстро умчалась. Я Юру достал из кустов и сразу к вам повел.

– Мальчик, зачем ты врешь? А еще пионер. Я пятнадцать лет в травматологии работаю. И гематома и сотрясение у него от сильного удара кулаком. Кто его избил?

– Никто…– насупился я.

– Маша, веди мальчика на рентген. А ты, брехун, подожди в коридоре. Скоро из милиции подъедут, сам им все и расскажешь.

– А зачем милиция? – испугался Юра.

– Я обязана сообщать о подобных травмах в соответствующие органы. Тем более вы несовершеннолетние.

Когда медсестра увела Юрку на рентген, травматолог властно сказала:

–Продиктуй имя, фамилию, домашний телефон и адрес твоего дружка.

Когда я продиктовал, она кивнула на дверь:

– Дождись в коридоре милиционеров, они наверняка захотят тебя опросить. А Юру мы пока дней на пять в стационар положим.

– Что, так все серьезно?

– Сотрясение мозга и переломы это всегда серьезно, мальчик. Все. Иди, а то у меня в коридоре очередь вскоре взбунтуется.

Пока я сидел на деревянном стульчике в коридоре травмпункта, то невольно подумал, что все планы неожиданно пошли под откос. Зачем Юрка только ввязался в эту глупую драку, теперь он выведен из строя наверняка на несколько недель…

– Пионер, как в школе дела? – пробасил кто-то почти в ухо. Я обернулся и увидел пожилого мужчину, лет шестидесяти пяти, с небольшой аккуратной бородкой. На пиджаке мужика ордена и медали. Ветеран.

– Нормально, отец…– улыбнулся я и осмотрел мужика: вроде здоров, чего это он в травматологию приперся?

– А я вот внука привел… на стройке играли, он прыгнул со второго этажа на керамзит и руку сломал… как будто играть больше ребятам негде…

– Да если подумать, то и вправду негде играть. Ни детских площадок, ни игровых полигонов…

– Я вот до семнадцати лет в селе жил. Так за день наработаешься, что не до игр, доберешься еле-еле до кровати и спишь всю ночь как убитый…

– Отец, на каком фронте воевал?

– На втором Белорусском. Да я и воевал-то меньше года. Призвался в августе сорок четвертого, а вскоре эта война, слава Богу, закончилась…

Ветеран вздохнул:

– Хорошее сейчас время настает… а главное – войны нет. Молодым все пути открыты. Учись, работай, тысячи дорог перед тобой… А там смотришь, лет через тридцать коммунизм настанет… жаль только мы не доживем.

Мне не хотелось разочаровывать ветерана, и я скромно промолчал.

В двери травмпункта быстро вошел чернявый молодчик с кожаной папкой и нырнул в кабинет дежурного врача. Я почему-то сразу подумал, что это опер. Через минуту докторша и молодчик вышли в коридор, и женщина кивнула на меня:

– Вот этот мальчик. Как раз вас дожидается.

– Пойдем, хлопец!– молодчик взял меня под локоть и вывел на улицу.

Возле ступенек ждала милицейская машина, желтый «Москвич». Парень приоткрыл задние двери и посадил меня. Сам уселся впереди и скомандовал сержанту за рулем:

– Погнали, Домрачев!

– Куда едем?– насторожился я.

– В отделение. Сейчас мы тебя, малой, опросим и составим фоторобот на нападавшего.

Вот этого мне еще не хватало…

Когда вошли в отделение, парень открыл дверь за дежуркой и завел меня внутрь. Опер деловито сел за столом, а мне показал стул напротив.

Совсем юный. Кто знает, может быть это вообще его первое дело…

Я еще не успел присесть, как опер достал из ящика стола толстый блокнот и карандаш.