Назад в СССР

Ромочка так ни черта и не объяснил. Ни про сверток, ни про свое загадочное поведение, ни про важность пропажи, которая, скорее всего, является итогом Марусиных действий. Только вздыхал и закатывал глаза. Но когда я снова попытался по дороге, пока мы шли к Седому, выяснить, что же это было и куда делся сверток, Рома буквально пеной начал плеваться. Велел не вспоминать никогда и ни при каких обстоятельствах. Особенно Ромочку, видимо, волновал тот факт, что он оказался там, где его быть не должно.

А я — парень упрямый. Если чего-то не понимаю, спать не могу. Вот после дебильного чемодана с баблом, Маруся и сверток — вторая загадка, которая терзает мою душу.

— Миша… Скажи, я тут одну дамочку встретил… Дважды. Первый раз, когда в парк на встречу с товарищем майором шел, а второй раз, когда лицом «светил». Такая… Очень красивая особа. На Кармен похожа. Или, знаешь… На эту… На Эсмеральду. Только в ней еще порода чувствуется…

— Жить надоело? — перебил вдруг меня Гольдман. И голос у него стал такой, ласковый-преласковый. Будто жить мне надоело не в перспективе, а прямо сейчас.

— Да что вы? Сговорились?! — я раздраженно скривился. Просто второй человек говорит мне то же самое, что и первый. — Сложно ответить?

— Ответить не сложно. Шо тут такого. Ага? — Гольдман усмехнулся. — Сложно будет тебя потом по частям собирать. Як Батя узнает, а он узнает, зуб даю, он с тебя колбасу накрутит. А колбаса с тебя, капитан, хреновая выйдет. Такая особа, шо ты описал… Красивых дамочек у нас много. Хуч бери та ковыряйся, как ты свинья под дубом. Но от вот шоб прям так в душу запала… Думаю, ты за одну тока можешь иметь интерес. А она, капитан, Батина жена и есть. И ты имей в виду, шибко любимая. От такое бывает. Ему любая баба в городе готова детей рожать, а он только о жинке своей колготиться.

Я слушал Гольдмана с очень внимательным лицом. Но не потому что внимал каждому его слову. Нет. Все стало предельно понятно после фразы «Батина жена». Я просто охренел от неожиданности. А еще, в свете открывшихся подробностей, история про сверток становилась не просто интересной. Она становилась принципиально важной.

Глава 17

Смеркалось… Ничто не предвещало беды…

Обычно именно так начинаются все занимательные истории с неожиданным концом. Конкретно с этих слов. Моя же история медленно, но верно грозила, во-первых — в топе самых идиотских сюжетов занять наивысшее место, а во-вторых — тут, как раз, от обратного. Все предвещало беду. Вот прям вообще все. С первой минуты. Ну, и, собственно говоря, получилось в итоге то, что и должно было получиться — херня.

Так вот… Смеркалось… Вернее, еще не смеркалось, время перевалило за обед, но часики тикали, приближая момент, когда придётся отправиться к этому чертову пустырю, а оттуда — грабить склад. Мандец… Выглядит перспектива, конечно, не особо радостно.

После разговора с Гольдманом, я благополучно вернулся в дом тёти Миры, дабы заняться сборами и подготовкой к предстоящему мероприятию. Звучит многообещающе, на самом деле, все было гораздо проще.

Сначала обмылся возле рукомойника. Частями. Насколько это возможно. Пока шатался следом за Гольдманом по рынку, вспотел, как черт знает кто. И еще мне казалось, я пропитался запахом всего, что там поддавалось. Если честно, имелось огромное искушение сбегать на море, дабы занырнуть по человечески, но я решил не рисковать. Хреновая примета, наверное, искупаться и надеть все чистое перед тем, как идти туда, где мне это может оказаться очень в тему. Никогда не был особо суеверным, но сейчас подумал, ну, его на хрен. Лучше грязный, но живой. Поэтому поплескался возле уличного «мойдодыра», как уточка-переросток, а потом отправился в комнату.

Удивительное дело, во дворе стояла тишина. Впрочем, не только во дворе. Весь дом словно заснул. Жильцов не было видно. Даже из открытых окон не доносилось ни звука. Может, у них тут ближе к вечеру принято устраивать сиесту по определённым дням… Не знаю… В любом случае, так лучше. Я слегка был на взводе и разговаривать ни с кем не хотелось.

Вытряхнул все свои шмотки из шкафа на кровать. Благо большую часть успел еще вчера повесить на деревянные кривые вешалки. В чемодане остались только деньги, скромно прикрытые одной парой брюк.

Минут десять тупил, соображая, чего бы выбрать. Фишка в том, что выбора-то особо не было. Капитан Волков явно не являлся обладателем завидного гардероба. Хотя, с другой стороны, даже столь скромный выбор меня сейчас настораживал. Казался подозрительным. Вон, у старлея, к примеру, вообще вещей не было, кроме военной формы. Если с этой точки зрения смотреть, то Волков наоборот — тот ещё шмоточник.

В любом случае нужно, чтоб сейчас вещи на мне были максимально удобными. Все-таки не на прогулку собираюсь. Тем более, в одной из тех версий предстоящих событий, которые прокручивал в голове, мне, возможно придётся бежать. Причем, бежать очень быстро. Не в переносном смысле, а в очень даже прямом.