Назад в СССР: 1984

С процедуры прогревания вернулся молодой курсант, обучающийся на офицера в Краснодарском ВВКУ. У него тоже была пневмония, причем аж двухсторонняя. Звали курсанта Семеном и лежал он в пульмонологии уже вторую неделю. До этого, будущий лейтенант умудрился лечь в хирургическое с аппендицитом, где внезапно выяснилось, что у него еще и вросший ноготь. Короче, Семен обитал в военном госпитале уже третий месяц. А за свои два неполных года обучения уже заработал себе соответствующую репутацию вечно больного.

— Эй, Леха! — окликнул он меня, держа в руках белый запечатанный конверт. — Тебе письмо.

Я не отреагировал. Даже не осознал услышанное, просто пропустив его мимо себя. В моей голове долбилась одна и та же мысль — что теперь делать?!

— Савельев, оглох, что ли? — Семен подошел к моей кровати почти вплотную и легонько пнул в ножку. — Тебе письмо. Внизу на почте увидел, вот и прихватил. Один черт ты вниз почти не спускаешься.

— А? Чего сказал? — наконец-то отреагировал я, заметив его присутствие.

— Тьфу ты… — он просто швырнул мне конверт и потащился на свою койку.

Я взял конверт, увидел адресата и улыбнулся.

Это было письмо от Юльки.

Разорвал край, вытащил и развернул сложенный пополам лист. На нем аккуратным женским почерком были выведены ровные строки:

Леша, привет.

Я очень по тебе соскучилась.

У меня все хорошо. Но каждый вечер без тебя, проходит как-то уныло и однообразно. С момента твоего ухода в армию, у меня ничего не поменялось — скучные практические занятия, лекции. Радуюсь тому, что обещали провести практическое занятие. А еще сказали, что скоро начнется сессия. Представляешь, у меня уже есть зачетная книжка.

Я несколько раз ездила в Припять к папе. Без меня ему там тяжело.

Меня переселили, поэтому теперь я живу в комнате студенческого общежития, с двумя соседками из текстильного, но они ночуют не часто. Вечно где-то пропадают. Думаю, скоро отчислят их.

Баффи живет со мной, хотя вообще-то так нельзя. Думаю, комендантша общежития уже заподозрила, что иногда слышит в коридоре собачий лай. Эта чертовка погрызла всю соседскую обувь, но мою не трогает. В смысле такса, а не комендантша погрызла. И как она определяет, чью можно грызть, а чью нет?!

Научила ее гавкать тихо. Гуляем с ней на улице, выношу таксу в сумке, чтобы никто не увидел. Без нее уже со скуки умерла бы. В начале ноября у нас была дискотека, но я не пошла. Вообще без тебя никуда ходить не хочу.

Папа говорит, что вас скоро будут распределять? Постарайся не уезжать далеко, а то я твоих командиров найду и отругаю. Шутка.

Как ты там? Не гоняют вас?

Обязательно напиши мне во всех подробностях. Я тебя очень люблю.

Целую.

Твоя Юля.

Дочитал до конца, снова улыбнулся. Как-то даже на душе потеплело.

Растрогался, кажется у меня слезы радости выступили. Сентиментальный я что-то стал. И все же, Юлька — светлый огонек, который совершенно случайно попался на моем пути. Хоть в чем-то судьба ко мне благосклонна.

Решил написать ей ответ, уже даже лист бумаги подготовил. Но неожиданно заявилась пожилая медсестра, ставить нам с Семеном очередную порцию болючих уколов. Пришлось отложить написание писем на завтра.

— Савельев, чего это ты такой счастливый? — поинтересовалась медсестра, поглядывая на меня удивленным взглядом.

— Ирина Анатольевна, от вас ничего не скроешь. Вот, письмо от любимой девушки пришло.

— А, понятно. То-то я думаю, улыбаешься, будто кот обожравшийся валерьянки. Ну, ты смотри! А она у тебя хорошая?

— Кто, валерьянка?

— Тьфу на тебя, шутник недоделанный, — усмехнулась женщина, отламывая верхушку стеклянной ампулы. — Девушка.

— Самая лучшая! — с жаром ответил я.

— Вот и держись за нее. Как придешь с армии, женись! Ты юноша тоже видный, не хлюпик.