Назад в СССР: 1985 Книга 4 (СИ)

Конечно же о дефектах реактора РБМК знали задолго до Чернобыльской аварии. В семьдесят шестом году, почти за десять лет до самой крупной техногенной катастрофы на ядерном объекте, уже была проведена серия анализов и расчетов, в следствие чего был создан специальный отчет, в котором подробно расписывалось, из-за чего произошла авария на Ленинградской АЭС... Но отчет приняли, небрежно упрятали в секретный архив, а тех кто выявил проблему, просто уволили или посадили... А Легасов не знал, потому что это была не совсем его специальность, да и предпосылок тоже не было.

Но мое письмо не дошло, каким-то мистическим образом попало в кабинет на Лубянке, где его и обнаружили. Значит, полковник Андрей имеет отношение к атомной энергетике... А в комитете есть специальный отдел, занимающийся атомной контрразведкой. Кажется, вот и ответ, кто такой Андрей...

Черт, как будто кто-то намеренно пытается убирать людей из комитета, имеющих свой интерес в Чернобыле. И ведь это не просто так. Неужели враг забрался настолько глубоко, что имеет давление даже на Лубянку и видит все, что делается в отдельных департаментах? Что если Андрею просто умело перекрыли кислород? Или вообще подставили, чтобы не мешал!

Это было похоже на правду. Хорошо, хоть меня ни к чему не приплели. Но каким боком здесь замешан отец Генки? Вот уж совсем не думал, что он тоже имеет отношение к КГБ, а поди ж ты...

В моем теперешнем положении очень сложно сделать правильные выводы просто потому, что я почти ничего не знаю. Выходит, мой единственный козырь в лице полковника, уже им не является! Ну а мне-то теперь что делать? Если наш центр расформируют, мне придется вернуться на железнодорожную станцию Янов, обратно в строительный батальон... А там у меня будут связаны руки. Нет, туда мне точно нельзя. Но что я могу?

Все эти мысли крутились в голове, пока я откисал под душем. Условия душевых, конечно, так себе, но мне бы жаловаться... До конца девяностых даже солдатские бани не во всех воинских частях будут, а про отдельные душевые кабины можно и не заикаться.

Было уже поздно. Я почувствовал накопившуюся за день усталость.

На вечерней проверке выяснилось, что Горчаков так и не вернулся с увольнения. Конечно, адрес места жительства у командира был, поэтому старлей Корнеев на служебной машине отправился на указанный адрес. Наверняка, сверху пришло четкое указание вернуть всех «гуляющих» обратно в центр. Но кто теперь курирует подразделение «Барьер»?

Дождавшись отбоя, рухнул на кровать и откинув мысли, мгновенно заснул.

Довольно давно я не видел снов. А те, что были, касались только самой аварии или частично захватывали саму АЭС... В них я видел то некую мотивацию, если она у меня проседала, то моральную поддержку, чтобы быстрее принять верное решение. То просто, своими глазами видел всю жуть того, что бывает, когда мирный атом вырывается из-под контроля... Но этот сон, или видение, если угодно, оказался совсем другим, причем во всех смыслах.

Я был на Янове. Стоял на железнодорожной станции, в гражданской одежде, с рюкзаком на плече. Внимательно смотрел на виднеющуюся вдалеке вентиляционную трубу четвертого энергоблока... Она так далеко, но даже когда я был близко, все равно ничего не мог сделать. А время шло, приближался восемьдесят шестой год... В том, что за аварией кто-то стоит, я уже не сомневался...

Мне нужно было действовать радикально. Но мыслей на этот счет у меня не было. Пока не было. Однако оно пришло уже в следующую секунду... Мне нужно бежать из строительного батальона, все равно ничего полезного я там не сделаю. Да и в скором времени, наверняка придет указание убрать с объекта строительства военных.

К этой мысли я пришел неожиданно. Ведь в моем восемьдесят шестом году, у железнодорожной станции уже никаких строительных батальонов не было. Значит, не будет и в этом времени. Нужно только подстегнуть это решение...

Но быть может, что-то изменится и меня перекинут еще куда-нибудь? Например, во внутренние войска, обеспечивающие охрану Чернобыльской АЭС? Опыт есть, и он куда шире, чем у дуболомов, вроде того же Сипкина...

Наверное, это все же не сон. Что-то иное. Совокупность моих мыслей, переживаний и нерешительности.

Я и сам не понял, как проснулся. Просто очнулся уже за завтраком, в столовой.

Нас по-прежнему было шестеро. Горчакова все еще не было и это показалось мне странным — куда он запропастился?

Говорить ни с кем не хотелось. Я просто доел свою овсяную кашу, принялся за чай. Вдруг, на входе появился старший лейтенант Озеров.

— Закончить прием пищи! Встать! Построение на плацу перед казармой, через три минуты. Время пошло!

Все шестеро оставили тарелки, надели головные уборы и бегом бросились к выходу. Уложились точно в срок — перед казармой уже стояли офицеры, во главе с командиром. Справа от них я увидел старшину Горчакова.

— Становись, равняйсь! Смирно! — скомандовал Корнеев.

— Товарищи курсанты! — слово взял капитан Гнездов. Голос у него был мрачный. — У меня для вас плохие новости. Командованием принято решение расформировать наше подразделение!