Назад в СССР 2

Я стал пробовать воссоздать облик шубника. Промучился час, но ничего не вышло. Тогда с Федей стали пробовать лепить образы общих знакомых. Начали с кадровика Криволапова. Выяснилось, что для морды Василь Василича катастрофически не хватает деталей. Пришлось в спешном порядке допечатать еще несколько портретов для заготовок. И нарезать отдельно шаблонов бровей, носогубных треугольников и усов. Деталей для сборки Франкенштейна стало больше, а полет мысли шире. Еще пропыхтели с полчаса и собрали-таки Кривопалова, который немного походил на потасканного зомби с мордой в рубцах. Но общее сходство улавливалось однозначно. Я “обточил” детальки, вырезав лишние “поля”, и привел все пазлы в более рабочий вид. Теперь собранные портреты не напоминали монстров и гуманоидов. Попробовали сваять портрет Паутова. Получилось. Федя аж присвистнул от удивления. Не верил в успех до последнего, думал, что стандартная морда Криволапова с усами Чапая случайно получилась, сама собой. Потому что сует кадровик эту морду везде, куда надо и куда не надо.

Я вновь взялся за шубника. Складывал бумажки, подрезал. Снова складывал. Иногда разбирал всю конструкцию до основания, борясь с порывом выбросить все в мусорку к чертям собачьим. Но потом собирался с силами и снова корпел над пазлами. Весь взмок. Но, наконец, у меня получилось. На меня смотрел тот самый человек с колючими глазами.

— Погодин! — радостно окликнул я задремавшего в углу на стуле Витю. — Смотри! Это точно он. Похож получился, чертяка! Бровями генсека клянусь, что похож!

Федя проснулся, встрепенулся, мотнул головой, прогоняя дрему, и, поняв смысл сказанного, метнулся ко мне, как будто-то и не спал вовсе.

Он раскрыл рот и тыкал пальцем в портрет с колючими глазами. Наконец, смог вымолвить:

— Так это… Так я его знаю… Вроде…

Глава 16

— Кто это?! — воскликнул я, не веря свалившейся на меня удаче.

— Этот тип похож на мужика, что со мной на одной площадке живет. Он у соседки, бабы Шуры комнату снимает. Недавно заселился.

— И ты молчал?!

— А я знал? Я же в образе сантехника его только со спины мельком видел. Это ты у нас глазастый. Да и может, это не он вовсе! Но, бляха муха, похож очень! Раньше баба Шура сдавала комнату девушке-студентке, но та замуж выскочила, и въехал этот. Ходит всегда молча, не здоровается. И смотрит, будто в пол. Но в шляпе я его не видел. Только в костюме неприметном. Сереньком таком, как служащие носят.

— Так! Хватай пистолет, ноги в руки и вперед. Проверим квартиранта.

— Может, своих позвать? С розыска в помощь?

— Тогда они твое раскрытие себе припишут. Сами справимся. Ты ж для них неполноценный сотрудник. Посадили тебя в отдельный кабинет бумажки за всех стряпать, а с собой никуда не берут.

— Просто мне сказали, что справки и рапорта у меня лучше всех получается строчить.

— Угу, — кивнул я. — Так и будешь до пенсии в клерках сидеть. А так — хоть отличишься. Все поехали.

— Что-то мне как-то не по себе… — Федя поморщился.

— В каком смысле? — недоумевал я. — Заболел, что ли?

— Нет, просто я ни разу никого не задерживал. Если честно… Боязно немного.

— Все когда-то в первый раз бывает. Ничего, освоишься.

— Тебе хорошо говорить. У тебя характер другой совсем. Вон как ты дядю Карла за чуб оттаскал. Даже глазом не моргнул. Да и в плечах ты пошире, хоть и выглядишь худее меня, но у меня жирок, а ты, как гончая.

Погодин посмотрел на меня как бы издалека, и я подумал, уж не опасается ли он меня. Для молодого мальчишки из лаборатории я и вправду… Скажем так, очень решителен.

— Ага, скорее, стройный, как бездомный пес. Не ной, Федя. Если боишься, могу Быкова еще с собой взять. Типа, как понятого.

— Точно, — оживился Погодин, — Давай Антона позовем. Спокойнее будет.

— Так-то оно так, но смотри, Федя, тут палка о двух концах. Если преступник будет вооружен и ранит гражданского, с тебя, как с сотрудника по полной спросят, что инструкцию нарушил и поперся без подмоги задерживать. Можно, конечно, все обставить, что мы случайно на него напоролись. Но думай сам…

Федя мерил шагами кабинет, вздыхал и без конца тер раскрасневшийся нос.

— Быкова не будем брать, — выдохнул он. — Сами справимся.

— Вот и правильно, молодец.

Федю я в трусости не винил. Это, скорее, не трусость, а инстинкт самосохранения проявился. Вещь естественная, особенно для его опыта и возраста. Не заматерел еще опер, не оброс носорожьей кожей.

В мою бытность вообще всех преступников опасных со спецназом всегда задерживали. Во времена сериальных Дукалиса и Ларина были еще моменты, когда опера собирались всей братией на задержание вооруженных и опасных, но позже — только со спецназом.

— Будем брать его вечером. Когда дома он наверняка будет, — сказал я. — Соседку бы выманить из квартиры как-то. Мало ли что…

— Да ее вечерами обычно дома не бывает. Она у подруги в соседнем подъезде каждый день пропадает. Собираются там с пенсионерками, в карты режутся и в лото. Да портвейн по субботам пьют, а потом “Ой мороз, мороз” горланят.