Назад в СССР 8

— Со своим близким окружением я как-нибудь сам разберусь, без предсказаний, — отрезал я, а у самого в ушах покалывало и сердце отдавало тревожными молоточками. — Спасибо за бесплатный сеанс, похоже, я даже выспаться успел. Если вы не против, давайте вернемся к вопросу о гибели Димы. Когда вы видели его в последний раз?

Вероника Павловна ещё плотнее сжала губы, но перечить не стала. Как будто думала, что однажды еще поймает меня в свои сети — в другой раз.

— Два года его не видела.

—Ой ли? А как же тогда он очутился в Цыпинске? По нашим сведениям, ваш внук сбежал из спецшколы год назад. И направился, видно, сюда.

— Я уже все вам сказала...

— Извините, конечно, но что-то не слишком вы горюете по внуку.

— Свыклась давно. Я же вам говорю, я знала, что его уже нет. И раньше-то видела я его нечасто. Мальчик он был непутевый. Как и его отец.

— Отец? То есть ваш сын? Интересно... Чем же он вам не угодил?

— Я не хочу об этом говорить. Мы не были близки. Больше мне добавить нечего.

— Не хотите с нами сотрудничать? — попробовал я надавить. — Тогда мы вызовем вас повесткой и еще раз зададим те же вопросы.

Света почему-то молчала — я расценил это так, что она не хочет мне мешать.

— Вы не там ищете виноватых, — загадочно улыбнулась старуха. — Вам нужно разобраться сначала в себе.

Опять разговор свернул в неудобное для меня русло, и я не стал больше искушать судьбу:

— Ладно, мы, пожалуй, пойдем. До свидания.

— До свидания, — гадалка улыбнулась, но видно, что была чем-то озабочена.

Не каждый раз на ее сеансе присутствует попаданец, блин. Я кивнул Свете, и мы вышли из дома. Я хорошенько вдохнул по-деревенски свежий воздух на ослепительно ярком весеннем солнышке. Будто из склепа выбрался. Как же все-таки хорошо жить... Особенно во второй раз.

Мы сели в машину, Света почему-то хмурила бровки и молчала.

— Да не расстраивайся ты, — улыбнулся я. — Найдем другую зацепку. Я тоже думал, что бабка прояснит хоть что-то, все-таки внук родной. Но...

— Сейчас меня не это беспокоит, — проговорила Света.

Вот, блин, приплыли. Но пришлось снова напустить на себя шутливый вид и задать логичный вопрос:

— В чем тогда дело?

— На сеансе ты сказал, что никому не дозволено гипнотизировать майора Нагорного. Что это значит?

— Понятия не имею, — пожал я плечами, выруливая на дорогу. — Мало ли что в бреду наговорил.

— Это не было похоже на бред, ты будто про себя говорил...

— Да брось, Свет, я Андрей Петров, двадцати четырех лет от роду. Мы с тобой почти, — я мысленно подсчитал, — семь лет знакомы, а ты шарлатанке поверила? Ну ты даешь! А еще психолог...

Я изо всех сил улыбался, чтобы стряхнуть с себя морок.

— Я всегда знала, что ты не такой как все...

— Ну, конечно, не такой. Красивый и умный. Хотя нет, просто красивый.

— Все шутишь. А вот было время, когда я на тебя психологический портрет составляла. Представляешь? В самом начале нашей совместной деятельности.

— На меня? Ты? — я сделал вид, что крайне удивлен, хотя помнил этот момент.

Тогда в Новоульяновск ловить душителя только прибыл Горохов со «свитой» — и дал задание Светлане Валерьевне меня прощупать. Я тогда под дверью восьмого кабинета подслушал этот момент.

— Я же не маньяк, — шутливо проговорил я. — Зачем меня по косточкам разбирать?

— Тогда Никита Егорович много кого подозревал, ты же наверняка помнишь? Странным ему показалось, что восемнадцатилетний парень держится уверенно и знающе, как бывалый сотрудник.

Это да... Я прекрасно помнил. С момента попадания в тело реципиента размазней или робким мальчиком я никогда не был, как ни пытался притворяться. Поэтому еще тогда мной и конторские заинтересовались, и даже Никита Егорович чуть в разработку не взял.

— И что? — улыбнулся я. — Составила портрет? Психологический.

— Ага. Только по нему тебе получалось лет сорок, как минимум. Я тогда подумала, конечно, что ошиблась. Метод дал осечку, ведь психология рассчитана на обычных людей и на людей с отклонениями. А ты особенный оказался.

— Конечно, психология ошиблась, — пытался я продавить эту версию. — Как можно всех под одну гребенку? А со мной все просто — с карьерой поперло, хватка нужная оказалась. Это, скорее всего, генетическое. Отец родной ведь всю жизнь журналистом лямку тянул, всегда что-то вынюхивал, правду искал. Обладал чуйкой, этого у него не отнять. И на месте никогда не сидел, вот я в него и пошел.

Я говорил и говорил, будто это могло сбить мою собеседницу с мысли. Все силы уходили на то, чтобы придумывать еще слова, а милая улыбка приклеилась к лицу, как жертвы маньяка — гримаса ужаса.

— Андрей, стой! — крикнула Света. — Тормози!

Я надавил на педаль тормоза, шины взвизгнули, а мы клюнули носом.

— Ты куда едешь? Не видишь? Нам же красный!

— Прости, что-то не заметил, — я сдал назад, освободив зебру от нашей «Волги».

— Раньше я за тобой такой невнимательности не замечала, — Светя смотрела на меня с испытующим прищуром, будто рассматривала под лупой.

А я лихорадочно прокручивал в голове очередные отмазки. Блин, надо еще за дорогой как-то следить умудряться. Я сжал руль вспотевшими ладонями и сглотнул.