Назад в СССР 8

Мы вышли, но я успел услышать, как тихо пробормотал Тетеркин:

— А жить-то тогда на что? На одну зарплату?

Глава 21

— Коровин Михаил Пантелеевич, сорок третьего года рождения, — вслух читал Горохов предоставленные мной данные на потенциального подозреваемого. — Место работы — мясокомбинат. Забойщик скота. Очень интересно... Сапожников тоже оттуда. Такое ощущение, что на этом пресловутом предприятии сконцентрировались все извращенцы и маньяки области.

— То, что он маньяк, еще не доказано, — пожал я плечами, — но, думаю, стоит проверить. Это, как мы знаем, одноклассник Тетеркина, Ложкина и Кочкина. Единственный из класса, кто огребал от них на протяжении нескольких лет. Вполне мог слететь с катушек и впоследствии начать мстить.

— Ну так и мстил бы своим обидчикам, — Горохов покрутил пальцем у виска. — Зачем на детей переключаться?

— Судя по всему, — вмешалась Света, — у него цель — заставить их страдать. А не убить. Вот и отыгрался на их детях. Потому что это самое больное.

Горохов посмотрел на часы:

— Дуйте к нему на адрес и привезите сюда. Посмотрим, что за фрукт этот Коровин. Только аккуратно. Если он и есть Холодильщик, то так просто не дастся.

Исполнять приказ мы не спешили, нужно было еще подумать.

— Доставим его под видом проверки по хищению мяса. ОБХСС-ники ведь недавно выявили цепочку. Скажем, что к нему вопросы есть, — предложил я.

Горохов с одобрением кивнул.

— Вот это правильно, не спугните раньше времени, чтобы в окно не выбросился, как в семьдесят восьмом новоульяновский душитель.

Шеф открыл сейф и выдал нам с Федей пистолеты. Посмотрел на Каткова и приказал:

— С ними пойдешь.

— А я там зачем? — тот растерянно развел руками. — У меня и оружия нет.

— За руль сядешь. Так надежнее будет.

Катков облегченно выдохнул, узнав, что ему удостоена роль водителя и не придется участвовать в захвате потенциального маньяка.

Мы погрузились в служебную «Волгу» и выдвинулись по нужному адресу. Коровин проживал в общаге от мясокомбината. Это была старая панельная пятиэтажка почти без балконов. То есть, они были, но только общего пользования, с выходом в коридор. Почему-то в СССР общежития любили строить без балконов. Поэтому коридоры оказались загромождены велосипедами, бельем на веревках и полками с растоптанной обувью (видно, нормальную обувь жильцы все-таки опасались оставлять в коридоре).

Нужная комната оказалась на втором этаже, отчего я немного напрягся. Не очень люблю такой этаж при задержаниях, в случае чего, из окна можно сигануть и сбежать. А если еще и дерево под окном растет, то, считай, как черный ход в жилище имеется.

Я постучал в крашенную в цвет стен грязно-синюю дверь. Прислушался. Тишина.

Только ребятишки пробежали стайкой мимо, ловко ныряя под развешанными полотенцами и халатами и размахивая фанерными «пистолетами».

— Я первый тебя убил! — кричал один из них.

— Нет, я! Ты мертвый.

— Так не честно! Фашист!

— Сам фашист!

Играть в войнушки было принято, конечно, только за русских и за красных. Фашистами нарекали проигравшую команду. Потому что русские — не проигрывают.

— Вы к Мишке? — из-за мокрой простыни на верёвке материализовалась пухлобокая женщина в косынке и бесформенном ситцевом халате.

— Да, — спокойно улыбнулся я, притворяясь другом Мишки.

Не хотелось раньше времени палить свое ментовское происхождение.

— Так нет его, — тетя уперла руки в бока.

— А где он?

— А кто его знает. Уже два дня как нет. Сами можете проверить.

Тетя подошла и бесцеремонно толкнула дверь в комнату Коровина, та оказалась не заперта.

— У него и замок-то не работает, — пояснила соседка. — Уже полгода.

Перед нами оказалась стандартная комнатенка примерно в девять квадратов, с убогим убранством. У стены — панцирная кровать, застеленная тоскливо-зеленым покрывалом, уже изрядно размахрившимся по краям. В углу тусклый шифоньер с покосившейся дверцей, у окна непонятного вида стол, который изначально был письменным, но судя по резаным «ранам» на полированной столешнице, использовался как кухонный. Пара стульев, на полу вместо ковра потертый плед.

Что мне сразу бросилось в глаза, так это детская ветровка бежевого цвета, что висела на стуле. Скроена ладно, и материал, сразу видно, качественный. Явно заграничного пошива.

Я сразу представил, как из рукавов, должно быть, выглядывали длинные кисти щуплого, израставшего подростка. Как наяву.

Прочистил горло и недоуменно, но будто бы легко спросил:

— А что, разве у Михаила дети есть? Он мне как-то не говорил такого... — кивнул я на ветровку.

Тетя с любопытством толстой кошки занырнула в комнату и по-хозяйски схватила ветровку, осматривая ее с некоторым благоговением.

— Нет у него никого. Как сыч, один. А куртёшка добрая, Веньке бы моему такую. И размерчик что-надо.

Сказав это, соседка попыталась наглым образом смыться из комнаты с трофеем.

— Стоять, гражданочка, — я преградил ей дорогу. — Одёжку на место положите.