Назад в СССР: Браконьер

Сложно было сказать, что именно отразилось на лице у завхоза-главбуха. Шли секунды, а реакции все не было.

Вдруг, со стороны послышался звук приближающейся машины. Буквально через минуту во двор въехал тентованый «ЗИС-150». Внутри сидели люди с ружьями. Ага, вот и остальные пожаловали…

— Смирнов? Это ты?

Я не сразу отреагировал — ну не моя это фамилия. Иимя не мое. Привыкать не хотелось, но разве был выбор? В поселке я Женя Громов, а тут Иван Смирнов. Штирлиц, блин…

Рядом с остановившейся машиной стоял крупный человек с густой черной бородой. Одежда на нем была странная, что-то похожее на тулуп, сшитый из шкур животных. А лицо… На какой-то момент я подумал, что это был Никита Джигурда собственной персоной. Но нет. В пятьдесят шестом году его тут быть точно не могло.

— Кто это? — спросил я, вновь повернувшись к Федору.

— А это как раз Василий, — ухмыльнулся завхоз. — Уткин, ага. Старший группы, с которой ты ходил на промысел.

— Да ладно, серьезно?

Вот он тот момент, когда нужно поговорить. О многом поговорить.

Я медленно направился к здоровяку. Даже навскидку было понятно, что он выше меня чуть ли не на голову. Крупный, широкий в плечах, однако. Однако лицо какое-то слащавое, что ли… По возрасту сложно определить, где-то слегка за сорок. Я тут же вспомнил слова егеря, которыми он ранее описывал этого человека. Подлый, мелкий, алчный человечишка, что маму родную за пачку рублей продаст, если ему это будет выгодно.

— Доброго… — пробормотал я, глядя ему в глаза.

— Угу, и тебе привет, Смирнов, — по глазам заметил, что он меня явно опасается, словно ждет чего-то. — Рад, что ты жив и здоров. Федор сказал мне, что ты с егерем вернулся…

— Верно, — кивнул я, затем надавил. — Повезло вернуться живым и почти здоровым. Только не пойму, как так получилось, что вы меня одного бросили на той долбанной поляне? Разве у нас принято своих бросать, едва на горизонте медведь появился?

— А что ты вообще помнишь?

— В том-то и дело, что ничего, — вздохнул я, мгновенно остудив пыл. Само собой, намеренно. Мои слова нисколько не удивили Уткина.

— Ну и не мучай голову. Меньше знаешь, крепче спишь.

Недолго думая, я резко выкинул правую руку и двинул его кулаком в челюсть. Ощутимо хрустнуло. Здоровяк пошатнулся, схватился ладонью за подбородок. Кажется, даже поплыл немного, но на ногах устоял.

— Э-э, Ванька, да ты оборзел? — внезапно голос подал возмущенный завхоз, который до этого молчал словно рыба. Однако Уткин его здорово осадил.

— Угомонись, Федор. Нормально все, — вытирая кровь с разбитой губы, произнес Уткин, затем смерил меня взглядом, в котором промелькнуло что-то неопределенное. — Признаю, я заслужил. Легче стало?

— Возможно. Что-то не похоже, что вы по мне скорбили. — выдержав паузу, ответил я. — Бросили раненого, забрали плот, оружие, патроны… Ничего не оставили. Без шансов на выживание. Еще и медведь…

— Признаю, нехорошо вышло. Но как же так получилось, что ты ничего не помнишь?

— Так вот ты мне и расскажи, что там произошло? — жестко ответил я.

Разговор был каким-то сумбурным. Выглядело так, будто диалог был построен как в дешевом малобюджетном фильме, где сценаристу слегка недоплатили.

— Идем в барак, расскажу, — подумав, ответил Уткин.

Я кивнул головой.

Мрачный как туча Федор, тоже потащился следом за нами, при этом, не проронив ни слова.

С прошлого раза внутри деревянного барака ничего не изменилось. Тот же бардак, не заправленные кровати. Запах нестиранных носков, табачного дыма и как ни странно, жареного мяса. На полу пыль, ошметки подсохшей грязи, пыль. Валяются чьи-то рваные сапоги.

Уткин подошел к столу, на котором стоял самовар, выдвинул табуретку. А затем полез в малоприметный шкаф, откуда выудил бутылку самогона, большую банку тушенки и ломоть черного хлеба. Затем там материализовались два не очень чистых стакана, алюминиевая тарелка с массой, очень похожей на квашеную капусту.

— Садись, Ванька! — произнес Вася.

Федор потоптался на входе и вышел обратно. Понял, что его не приглашали. Честно говоря, я был в недоумении — что за игру затеял этот человек? Расскажет все как есть или будет байки сочинять?

Тем временем он молча взял бутылку, сорвал с нее пробку и разлил по стаканам содержимое. Судя по запаху, это была самогонка — ну, кто бы сомневался?

— Кто старое помянет… В общем, будем! — он не договорил. Чокнулся со мной и залпом опрокинул содержимое стакана в рот. Тут же зашипел от боли — видать, хорошо я ему врезал, раз стерилизация ротовой полости сработала.

Я тоже выпил, поборов в себе чувство брезгливости. Хрен его знает, сколько лет назад мылись эти стаканы и мылись ли они вообще…

— В общем так, расскажу тебе все, что произошло в тот вечер, — крякнув, произнес Уткин. — Мне Федор сказал, что у тебя что-то вроде провалов в памяти, с головой беда?

— Последние полгода — ничего не помню.

— Ясно. Ну, не удивительно.

— Ближе к делу. Тяжело бродить среди людей и не понимать, кто ты такой.