Наживка для крокодила

Покой в отделе не нарушался до одиннадцати утра. Селекторное совещание прошло ровно, без громких потрясений и недовольства со стороны руководителей служб. Оперативникам, как обычно, делались замечания за низкий уровень раскрытия преступлений, а участковым – за слабый контроль над поднадзорным элементом. Я занимался с бумагами, отправив Вьюна и Ивана в банк «Согласие». Директор банка, Виктор Викторович Морошко, был хорошо известен Бурлаку, так как последний несколько раз посещал банковские «рауты» отца. Там собиралась финансовая элита области: решались деловые вопросы, лилось шампанское, уничтожались устрицы.

Одним словом, я ждал их возвращения, попутно разгребая ворох материалов, с которыми не успел ознакомиться. Обрезанов несколько раз заходил ко мне, пытался завести разговор, но все было тщетно. Таким людям, чтобы они поняли свою вину, нужно давать время на «перегрев». Кому-то требуется неделя, некоторым – месяц. Иные не понимают своей вины вовсе и ожесточаются. «Перегорев», они начинают в конце концов ковыряться в самих себе, поскольку видят спокойную, без них, жизнь бывшего товарища. Черед Макса еще не настал. Я видел его муки, но не был уверен, что он понимает по-настоящему собственную вину.

Забегала Анечка Топильская, одарив меня веселым взглядом. Я знал причину ее благосклонности – любовь к шоколаду. Аня поблагодарила меня за грильяж, рассказала о телефонном разговоре Торопова с женой, где начальник отдела проявил чудеса дальновидности, расставляя мебель в пока еще не полученной элитной квартире на улице Свободы, и упорхнула. В отделе стало совсем тихо.

Гром среди ясного неба грянул в одиннадцать часов.

Я встал из-за стола и понес несколько материалов Топильской для регистрации.

– Почта уже приходила, так что твои материалы я отправлю только завтра, – деловито отчеканила Анечка.

Все правильно. Грильяж грильяжем, но работа есть работа.

– Топильская-а-а! Горского ко мне!!! – раздалось вдруг из кабинета Торопова. Громкость звука показывала, что происходило нечто из ряда вон выходящее.

Я тут же зашел в кабинет.

– Аня сказала, вы меня ищете?

Свекольный цвет лица начальника не позволял мне сосредоточиться.

– Что случилось, Константин Николаевич? Меня забирают в МУР?

– Это что такое?! – взревел Торопов, и по полированному столу, как по льду, ко мне подъехал лист бумаги с пришпиленным к ним канцелярской скрепкой конвертом. – Я тебя как старший начальник отдела спрашиваю!!

В моменты необузданного гнева речь Константина Николаевича теряла связность. От него я уже слышал: «На ваше место человек сорок людей найдется», «Когда вы раскроете это смертоубийство?» Сегодня дело дошло до «старшего начальника отдела».

Сначала я ознакомился с конвертом. На месте обратного адреса стоял официальный штамп мэрии. Орел, корона, под лапами надпись: «Жилищный Комитет мэрии г. Кабардинска». На месте адреса получателя: «Второй отдел милиции РУВД Центрального района».

Теперь – содержимое: «В целях улучшения материальных условий жизни и повышения уровня социальной защищенности сотрудников органов внутренних дел г. Кабардинска, а также основываясь на ходатайстве депутатов Городского Совета, выделить благоустроенную однокомнатную квартиру по адресу: ул. Свободы, дом 1, кв. 90, старшему оперуполномоченному уголовного розыска 2-го отдела милиции РУВД Центрального района ГОРСКОМУ Андрею Васильевичу».

В конце текста было набрано: «Согласовано: Начальник жилищного комитета – подпись, юротдел – подпись, от ГУВД (Храмов) – подпись».

Я понимал гнев начальника. Две мины в одну воронку не попадают. Если «лох с Севера» по просьбе любителя девочек Бигуна решил выделить квартиру не начальнику отдела, под чьим чутким руководством происходило задержание похитителей шуб и золота, а оперу, то, естественно, что второй квартиры уже не предвидится. Это было бы чересчур навязчиво. Как же не повезло Константину Николаевичу!.. Куда он теперь будет девать мебель, которую уже виртуально расставил в «своей трешке» в доме № 1 по улице Свободы?!

– Кажется, это приглашение на новоселье, – ответил я. – Константин Николаевич, я буду очень рад, если вы с женой…

– Пшшол вон! – Это я почувствовал, а не услышал.

Я даже не знал, что и делать – радоваться или огорчаться. Хорошо, конечно, что я наконец обрел свой угол. Но обозленный на меня начальник – это дурной знак. В любом случае нужно позвонить Бигуну и поблагодарить.

В тот момент, когда депутат на мое искреннее однократное «спасибо» уже в пятый раз повторял, что «свои люди всегда должны помогать друг другу», в кабинет ввалились порозовевшие Ваня и Вьюн. Бигун пригласил меня в ЖКХ для получения ключей от квартиры, жилой площадью двадцать шесть квадратных метров и с кухней, превышающей габариты моей комнаты в общежитии. Повесив трубку, я посмотрел на экспедиторов. Их глаза блестели, как угольки, а еще по довольному лицу Вьюна я понял, что после сна он очень хорошо размялся за рулем.