Наживка для резидента

— Извольте выражаться в соответствии с вашим служебным положением, а не уличным воспитанием, — сухо произнес полковник.

— Это чтобы понятнее было.

— Я и так все понимаю… Указание от второго.

Он многозначительно сделал паузу. «Второй» — это генерал-лейтенант Шабанов.

— Операция на территории Сирии по розыску объекта прекращается.

— Но не прекращается в целом, — продолжил я.

— Не прекращается.

Ну что ж, будем продолжать искать. Мы охотники. Мы привыкли ждать объект в местах его возможного появления. Отрабатывать сведения информаторов. Выманивать дичь приманкой, которую просто нельзя проигнорировать. Но тут главное — иметь хоть какую-то исходную информацию. И похоже, она у моего руководства появилась.

— Генерал посоветовал вам примерить вместо камуфляжа смокинги, — выдал Лукьянов.

Вот, значит, как. Получается, операция переносится в более спокойные и цивилизованные места. Что, впрочем, нисколько не радовало. На войне работать порой легче, чем в мирных странах с развитой полицейской системой. Здесь у меня всегда при себе пулемет, гранаты и радиомины. А там — только костюм-тройка и знание нескольких языков.

— Приводите себя в порядок. Готовьтесь, — сказал Лукьянов. — Новый приказ может быть получен в течение даже не дней, а часов…

Глава 4

Генри Тейлору три месяца назад исполнилось пятьдесят лет. За свою неспокойную жизнь повидал и испытал он немало. Считал себя если и не слишком крутым, то достаточно жестким и волевым человеком. Но с Эльзой он превращался в тряпку.

Они познакомились два года назад. Он — известный журналист ведущего информационного агентства. Она — репортер какого-то заштатного отдела заштатного журнала. Они встретились на пресс-конференции никому не нужного политика, посвященной какой-то занудной теме. Тейлора на это мероприятие привели некоторые важные обстоятельства, продиктованные его теневой жизнью — штатного сотрудника одного из подразделений ЦРУ. Эльзу туда послали по принципу — начинающий специалист, вот и затыкай своим телом дыры, выслушивай старых маразматиков, точно знающих, как осчастливить Америку.

В зале они сидели рядом, скучающе слушая политика, который разливался соловьем о новой социальной программе. Случайно Тейлор коснулся руки Эльзы, и как электрический удар пронзил его. Будто что-то сдвинулось в его сознании. Он никогда не славился любовными похождениями, не занимался обольщением красавиц — в жизни много других насущных дел. Но тогда, будто прыгая в холодную воду, произнес тоном заправского Казановы:

— Знаете, какое единственное светлое пятно в этом тоскливом заплесневелом подвале?

— Какое? — с интересом спросила женщина.

— Вы. Удивительный сплав очарования, шарма и красоты.

Так и выдал. Получилось как-то натянуто, нелепо, и это перечисление — он будто отмечал завидные характеристики нового кухонного комбайна. И готов был провалиться сквозь землю, как школьник, признавшийся в любви строгой учительнице. Но Эльза улыбнулась и сказала:

— Я уже давно подумываю сбежать из этой темницы.

— Я тоже за побег. И за чашку кофе в вашей компании. Конечно, если вы не возражаете. Меня зовут Генри.

— Знаю, мистер Тейлор. Я иногда смотрю телевизор.

— Бежим?

— Бежим.

Вот так они и бегут до сего времени. У него есть работа, офис, важные задачи. А также холодная деловитая жена, которая сейчас делает карьеру в парижском офисе газеты «Вашингтон пост». Дочь-студентка, изучающая социологию в престижном Йельском университете. У Эльзы тоже своя жизнь. Но у них двоих есть общий побег — от всех друг к другу.

Иногда Тейлор горестно размышлял, насколько несправедлива судьба. Почему она раскидывает по времени и пространству людей, которые предназначены друг для друга? Не будь между ними разницы почти в двадцать пять лет, встреться они вовремя, и были бы вместе навсегда. Но сейчас это невозможно.

В последнее время Тейлор стал замечать за собой, что мысленно торопит время в офисе, на деловых и дружеских встречах. Вся эта суета кажется ему блеклой и тусклой. Яркие страницы в его жизни только те, которые собой заполняет Эльза. Рациональная часть его существа, коей он так гордился, твердила настойчиво, что он ведет себя как полный идиот. Нерациональная часть демонстрировала, что иногда идиотом быть лучше.

От раздвоенности в личной жизни он ощущал вечную неуспокоенность, которая начинала сказываться на делах. Порой он терял хватку, иногда что-то упускал из виду. Коллеги уже косились на него — мол, а не утрачивает ли этот признанный специалист свою форму и не стоит ли начать отвоевывать у него его позиции, а может, и занять его место. Конкурентное общество не терпит слабости и пустых мечтаний. Замечая это, Тейлор будто получал новый импульс и вгрызался в работу зубами, показывая, что он все еще тот самый Генри Тейлор, известный в широких кругах как журналист ведущего агентства новостей, а в узких — как признанный мастер информационного террора, который бывает порой посерьезнее террора вооруженного.