Наживка для резидента

Оператор, как и положено тонкой творческой натуре, воспитанной айфонами, впитавший плоды мудрости от старика Билла Гейтса, видящий мир через стекло монитора и управляющийся с окружающей действительностью при помощи джойстика, сперва даже впал в депрессию. Нет, убиенных им молодоженов и их родственников он не жалел — как можно жалеть персонажей из глубин компьютерного монитора. Это все равно что проливать слезы над пойманными покемонами. Но ему было до дрожи страшно, что его сделают козлом отпущения, придется отвечать за все — за дурацкую организацию патрулирования, за ошибки разведки, за просчеты командования. Должен же кто-то ответить. И это будут никак не доблестные командиры, все силы и здоровье кладущие на борьбу с зомби-террористами.

Впрочем, волновался офицер зря. Официальные представители США сначала привычно включили режим идиота — я не я и мы не мы. Под давлением доказательств они все же признали удар, некоторое время поупорствовали, что это были боевики под видом мирных селян. Потом просто махнули рукой — ну разбомбили свадьбу. С кем не бывает — не первая и не последняя. И больницы, и детсады — чего только не бомбили. В общем, отстаньте и не мешайте работать. Бомбили, бомбим и бомбить будем, потому что есть возможности заниматься этим делом. А все остальные, у кого нет авианосцев и беспилотников, могут заткнуться.

Оператор прошел реабилитацию у войскового психолога. Тот довольно грубо посоветовал не париться по поводу врагов демократии и предъявил интервью английского принца, взахлеб делившегося радостными воспоминаниями, как он с вертолета разносил в клочки плохих парней в Афганистане.

— Понимаешь, свадьба не свадьба — они плохие парни, потому что завтра могут взять автомат и выстрелить в тебя. Или взорвать Белый дом, захватить пассажирский лайнер. Ты все сделал правильно. Понятно?

— Понятно, — с готовностью кивнул оператор.

Ему давно было все понятно, лишь бы от него отстали. А интервью с принцем вообще воодушевило его. В итоге он получил ранг полностью психологически реабилитированного, годного к дальнейшей службе. И к нему вернулось душевное равновесие.

Сестра Книжника, двое его племянников, отец — вот список тех, кого настиг удар беспилотника. И в душе до сего времени мирного человека поселилась холодная ненависть, которая не рвалась наружу, не искрилась обличительными речами и эпатажными поступками. Эта ненависть тяжелым холодным комом жила внутри, и ее верным спутником была месть.

Когда появился Халифат, провозгласивший избавление Востока от сатанинской власти крестоносцев, и прежде всего богомерзкой Америки, Книжник оставил свою мечеть, тепло попрощался с прихожанами и ушел воевать.

И вскоре перестал понимать, против кого и за кого воюют. Как-то так получалось, что на словах идя на бой против ненавистного истинному мусульманину западного мира, ты на деле воюешь за него. Для Книжника стало потрясением, когда он убедился в том, что его неистовый командир Большой Имам связан с ненавистными янки. Тогда он согласился работать на русских. Они такие же неверные шайтаны, жесткие до жестокости, но по своему складу гораздо ближе к Востоку. У них есть какие-то понятия о чести и доблести. И они тоже не любят американцев. Они вполне подходят как союзники для мести.

Книжник нисколько не жалел Большого Имама, когда того убили. Еще одна марионетка проклятых заокеанских кукловодов кончила свою жизнь бесславно. Но объявленная на его приспешников охота сорвала такие стройные планы… Почти сорвала.

Убого обставленная просторная комната была освещена стоявшей на низком дощатом столике масляной лампой. Здесь никогда не было электричества. Тусклого света лампы не хватало для нормального чтения, но Книжник, сидящий на мягких подушках, привычно положил перед собой открытый Коран — так ему было спокойнее. От этой книги будто исходил свет, не дававший потеряться во тьме этого жестокого мира его мятущейся душе.

Рядом, выпрямив спину, застыл немой Раджаб, глядя в окно, где проткнутое минаретом небо быстро темнело, готовясь принять ночь.

— Что грустишь, мой почтенный друг? — произнес Книжник. — Наш путь близок к концу. Мы получим деньги и оставим эти края.

Двести тысяч долларов. Им хватит, чтобы выбраться в тихое место, если такие еще остались на Востоке. Купить дом. И обрести покой.

Но перед этим он надеется посчитаться с американцами. Не полностью — такие долги в полной мере не выплачиваются никогда. Но он знает, как им сделать очень больно.

Он исполнит все, что должен. Или умрет.

Книжник провел пальцами по толстому поясу, с которым он не расставался последние дни. В него было вмонтировано взрывное устройство. И, пойди что-то не так, как запланировано, рука на кнопке не дрогнет. Он унесет с собой тех, кто решит его обмануть, если, конечно, они отважатся на это.