Нажми на «Play»

Дело в том, что частью желания успокоить другого является стремление почувствовать себя полезной. Но ничто из того, что я могла бы сказать, не могло унять его боль. Я могла вывернуться наизнанку, отдать ему все, и это все равно не смогло бы остановить то, что было не так с Лори.

– У меня даже нет нормальных отношений с матерью, так что я понятия не имею, что ты чувствуешь. По правде говоря, раньше я все время желала ей смерти. Теперь я просто хочу, чтобы она оставила меня в покое, – выпалила я и тут же остановилась, потрясенная собственной глупостью. – Черт. Это худшее, что я могла тебе сказать.

– Продолжай.

Черт, он был так серьезен.

Я открыла рот, и у меня перехватило горло. Слова пришлось выталкивать буквально через силу.

– Она, эм… она наплевала на нас, на Лиззи и меня. Отец ушел, и она слегла. Отличное решение проблемы распада нашей семьи. Никаких попыток обратиться за помощью, никаких врачей, она просто лежала в темноте и ничего не делала. Три года практически не выходила из своей комнаты. Не считая тех моментов, когда к нам приходили из службы защиты детей. Нам удавалось убеждать их, что она для нас что-то делает. Такой вот бред.

Он уставился на меня, его губы сжались в тонкую белую линию.

– Однажды я пришла домой, а она сидит на кровати с кучей маленьких разноцветных таблеток на прикроватном столике. И держит в руках большой стакан с водой. У нее так сильно дрожали руки, что брызги были повсюду, и ночнушка была вся мокрая. А я ничего не сделала… поначалу.

Этот единственный момент так ясно запечатлелся в моей памяти. Я топталась у двери спальни, раздумывая, что делать. Стоять и позволить этому случиться – непредумышленное убийство. Это могло запятнать меня на всю жизнь.

– Я имею в виду, это было так заманчиво, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Мысль о том, что мне больше не придется иметь с ней дело… но тогда мы с Лиззи попали бы в детский дом и, скорее всего, нас бы разделили. Так рисковать я не могла. Ей было лучше дома, со мной.

Его взгляд стал суровым, лицо побледнело.

– Поэтому я бросила школу и стала присматривать за матерью. Она еще пару раз пыталась покончить с собой, но потом отказалась и от этого, как будто даже смерть требовала слишком больших усилий. Иногда я просто жалела, что не опоздала на пять минут. Тогда ей удалось бы закончить начатое. И в такие моменты я чувствовала себя виноватой за эти мысли.

Он даже не моргнул.

– Я так ненавижу ее за то, что она заставила нас пройти через все это. Я понимаю, депрессии случаются, и это серьезное, ужасное заболевание, но она даже не пыталась обратиться за помощью. Я записывала ее на приемы к врачам, пыталась раздобыть брошюры и информацию, а она просто… Понимаешь, ведь у нее были дети, у нее не было гребаной роскоши просто исчезнуть. – Слезы неудержимо катились по моему лицу. – Отец был не намного лучше, хотя он и посылал деньги. Наверное, я должна быть благодарна, что он совсем не забыл о нас. Когда он уходил, я спросила его, почему он так поступает, и он ответил, что просто больше не может оставаться. Он очень извинялся. Как будто поставил не ту галочку в анкете или что-то в этом роде, и теперь сожалеет, но отказывается. Семья? Нет. О черт, я сказал «да»? Упс! Гребаный мудак. Как будто, когда ты выходишь за дверь, оставшимся будет легче от твоих извинений. Ты представить себе не можешь, сколько времени уходит на то, чтобы вести дом, оплачивать счета, готовить и убирать, пока все это не сваливается тебе на голову. Мой парень оставался со мной пару месяцев, но потом обиделся, потому что я не могла ходить субботними вечерами на матчи, вечеринки и все такое. Он был молод, он хотел гулять и веселиться, а не сидеть дома и присматривать за маниакально-депрессивным взрослым и тринадцатилетним ребенком. Кто может его винить?

Я склонила голову, пытаясь выстроить в уме важные детали. Это было нелегко, учитывая, сколько времени я потратила, пытаясь все забыть.

– Потом взбунтовалась Лиззи, и все стало еще хуже. Она ненавидела весь мир, и разве это ее вина? По крайней мере, когда она повела себя как эгоистичный, незрелый ребенок, у нее была реальная причина. Ее тогда поймали на краже из магазина. Мне удалось уговорить хозяина не выдвигать обвинений. Испуг, кажется, вывел ее из этого состояния. Она успокоилась, вернулась к школьным занятиям. Одной из нас пришлось поступить в колледж, потому что я, как ни старалась, никак не могла самостоятельно справиться со школой.

Что за гребаную сцену я устроила. Я яростно заморгала и вытерла слезы.

– Знаешь, я на самом деле хотела подбодрить тебя или что-то в этом роде. Хоть как-то.

Его молчание убивало меня.

– Итак, вот моя невеселая история.

Я одарила его улыбкой. Несомненно, выглядела она так же дерьмово, как и ощущалась.

– У мамы рак яичников, – хрипло произнес он. – Они дают ей в лучшем случае пару месяцев…

Мне показалось, что у меня остановилось сердце. Время замерло. Замерло все.

– О, Мэл.

Он откинул назад волосы, сцепил за головой пальцы рук.