Назло громам

— Нет, я не могу извинить вас. Убийство не шутка; среди нас психически больной человек; полиция уже близка к аресту.

— По-вашему, я этого не знаю? В любом случае, что вам нужно от Одри?

— Мистер Иннес, зачем она совсем недавно звонила Десмонду Ферье?

Брайан взглянул на часы, стоявшие на книжной полке. Было уже почти десять минут десятого — намного больше, чем он ожидал.

— Совершенно случайно, — продолжала Паула, — я сняла трубку параллельного аппарата и услышала их разговор. Это так просто: на вилле много параллельных аппаратов. Конечно, я тут же положила трубку. Но зачем она звонила ему? Почему Десмонд уехал?

Паула, по крайней мере, не представляла опасности. Часы тикали все более настойчиво. Наконец Брайан решился:

— Я могу сказать вам то, что думаю сам, но в ответ вы тоже должны мне сказать кое-что.

— Все, что угодно, поверьте мне! О, все, что угодно!

— Что на самом деле представляет собой «Пещера ведьм»? Ферье действительно обедал там прошлой ночью?

— Я… я… простите?

— Ферье говорил, что обедал там, хотя и добавил: «Если это можно назвать обедом». Не похоже, чтобы это было название ресторана. Кроме того, он считал, что я почему-то должен тоже знать это место.

— «Пещера ведьм»? — встревоженно произнесла Паула. — Так это они туда отправились с Одри?

— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— «Пещера ведьм»! Это на улице Жана Жанвье, следом за той, на которой находится ратуша в старом городе. Поэтому Десмонд и сказал, что вы должны знать это место. Он пошутил.

— Верьте не верьте, но я сыт по горло подобными замечаниями Десмонда Ферье, которые он считает шутками.

— Так вот послушайте! — резко потребовала Паула. — В восьмидесятые и девяностые годы девятнадцатого века здесь, в Женеве, жил художник, взявший себе псевдоним Жан Жанвье. Я как-то писала о нем статью. Вы когда-нибудь слышали о нем?

— Нет.

— Говорят, он был не очень хорошим художником, но его работы отличались ярким колоритом. Он специализировался на колдовстве, черной магии, вампиризме и всяких садистских ужасах. Его творчеством увлекались многие люди. В начале двадцатого века был создан небольшой музей его картин, но, говорят, они были непристойными, и вскоре интерес к ним угас: картины Жанвье стали на рынке неходким товаром.

После Второй мировой войны кому-то в голову пришла новая идея. Человек по имени Лафарг купил несколько сенсационных холстов и открыл на улице, где когда-то жил Жан Жанвье, заведение, сочетавшее в себе ресторан и ночной клуб. Это довольно эксцентричный ночной клуб, хотя вечерами там можно и поесть. А кроме того… там есть развлечения.

— Какие развлечения?

Паула проигнорировала этот вопрос:

— Не имеет значения! Просто многих посетителей трясет от восторга от зрелища официанток и прочей обслуги с великолепными фигурами и черепами из папье-маше на головах. Вообще-то, конечно, это грубо, но кого-то иногда пугает.

— И в этом — суть этого заведения?

— Да, что-то вроде усложненной версии «поезда-призрака» или «мельницы с привидениями» в парках развлечений. — В выразительных глазах Паулы появились искорки чувства, близкого к страху. — Пожалуйста, скажите, Десмонд повел Одри туда?

— Не знаю. Честное слово, не могу вам сказать. Меня здесь не было, когда она звонила ему. А почему он должен повести ее туда?

— Вот этого-то я и не знаю! Понимаете…

— Продолжайте!

— Это было любимое место Евы. Там даже сделали маску с ее лица. Мистер Иннес, вы кому-нибудь об этом говорили?

— Нет, я только что об этом узнал. Все произошло меньше чем за полчаса.

— Тогда никому не говорите! Обещаете?

— Почему?

— Я не могу сказать, в каком настроении может быть Десмонд. Ваша Одри Пейдж кажется довольно приятной девушкой. Я уверена, что это так, и знаю, что вы ее очень любите, — тут Паула заговорила громче, — но именно из-за нее произошло много бед, и, может быть, Десмонд пытается… пытается наказать ее, решив немного попугать.

— Так вот оно что! Это тоже из разряда его шуток? — В словах Брайана прозвучало скрытое оскорбление, что было словно пощечина Пауле.

На этот раз такая чуткая и хрупкая Паула, столь чувствительная к реакции других людей, видимо, недооценила эффекта, который желала произвести. Она вдруг рванулась вперед:

— Погодите! Куда вы?

— Вы знаете куда.

— Нет, вы не должны. Я вам не позволю!

Наружная дверь в квартиру все еще оставалась открытой настежь, и сквозь нее проникали запахи пищи. Издалека доносились приглушенные звуки работающего телевизора. Подбежав к двери, Паула с грохотом захлопнула ее и прислонилась к ней спиной.

— Брайан, я прошу, я умоляю вас! Вы всего не понимаете!

— Я ничего не понимаю! Отойдите от двери!

— Полиция…

— Меня не волнует полиция. Прошлой ночью, когда на пол разлили серную кислоту, я поднял вас на руки и перенес в сторону. Мне повторить это сейчас? Отойдите от двери!

— Я очень не хотела этого говорить, поверьте, пожалуйста, я действительно очень не хотела, но вас должна волновать полиция, после того как вы и доктор Фелл рассказали обыкновенную неправду — иного слова не подберу! — об Одри Пейдж.

— Что вы имеете в виду?