Назло (СИ)

Она, так-то, вообще никогда не застегивала рубашку более чем на три пуговицы. Держа руки в карманах странных, застиранных джинсов, девушка что-то пробубнила себе под нос. Белые кроссовки давно уже стали серыми от времени, а носки на ногах, вроде бы, были разными. Странная одежда, несколько запущенный внешний вид… Нет, совсем не потому, что она подросток. Это всего лишь черта характера, или, даже, психотип — забитый среднячок.

Сумок с ней было мало, и, исходя из характера, понятно почему. Она носила с собой отвратные майки-алкоголички, рваные шорты и странные юбки. У нее было всего одно платье, зеленое, почти до пят, как будто свистнутое из бабушкиного сундука. Оно не особо шло ей внешне, но за то скрывало угловатости юношеского тела. Присмотревшись, Хоффман понял, что это не сумки вовсе, а пакеты. Она носила там вещи. Совершенно ничего странного. Одной рукой придерживала джинсовую куртку, на предплечьях висели эти самые пакеты, и при этом девушка все еще пыталась припихнуть руки в карманы как можно глубже. Мужчина был в шоке.

Изучающе посматривая на нее с высоты своего роста, который превышал рост гостьи примерно на полторы головы, он сразу же заметил грустный, слегка отчужденный взгляд. Медленное моргание тонких, синеватых век.

Надо сказать, что, несмотря на равнодушное отношение к внешнему виду, она не была грязной, или некрасивой. Волосы светлые, чистые, распущенные, длиной приходились ей чуть ниже плеч. Слегка спутанные, видимо, девушка не очень любила их расчесывать, но перфекционисту Райту этого было достаточно, чтобы прицепиться. Бледная кожа, на сгибах с тонкими, синими венками. Слегка крупный нос, узкое лицо с аккуратной формой губ. Даже в мелочах было заметно, что она не любит следить за собой. Глубокие синяки под пустыми, серыми глазами были наспех замазаны дешевым тональным кремом, серые брови немного потеряли форму. Косметики на лице не было категорически, за исключением того крема, который она наносила, когда направлялась в гости, или по праздникам. Единственный плюс, так это сказать, изюминкой внешности были очень длинные, пушистые ресницы, которые люди замечали, не приглядываясь.

Она тряхнула головой, поставила сумки и сняла наушники. Постояв еще пару секунд, девушка стала убирать волосы с лица своей крупной ладошкой с непропорционально тонкими пальцами. Ногти на руках были поломанные и все разного размера. Создавалось впечатление, что она не обрезала их вовсе, сломался — ну и ладно, нормально.

Она закинула волосы назад, после чего показался лоб и пара юношеских прыщей.

— Здрасте… — голос довольно мягкий, немного неуверенный. Между бровей проступила глубокая, мимическая морщинка.

— Здравствуй. — Райт просто стоял и не мог проморгаться. Это человек не из провинции. И даже не из сельской глубинки. Вроде бы личность, но так воспринимать ее Хоффман пока не мог. Они просто стояли и молчали, изучая друг друга взглядом.

По широким плечам мужчины спускались темные, прямые волосы. Сейчас они даже не были забраны в хвост, а на светлом лице не было ни одного изъяна. Он слега повел головой в сторону, все еще присматриваясь. Под другим углом гостья заметила у своего соседа пропорциональный, прямой нос, и серые, буквально, стальные глаза, в которых не читалось ни одной эмоции.

— Ну… может во внутрь пройдем? — неуверенно процедила девочка.

— Да. Конечно. — сухо ответил он. — Хозяйка дала тебе ключ?

— Разумеется. Я бы так зашла, но ты заперся изнутри.

Они вместе вошли в квартиру, Райт жестом указал девушке на ее комнату и поспешил удалиться.

— Эй! Стой. Как… Тебя называть-то? — она потупила глаза.

— Доктор Хоффман. Райт Хоффмант.

— Ого как официально. А проще нет? Нельзя? — Сквозь равнодушное лицо начала просвечиваться ухмылка. Грустный взгляд вмиг стал выглядеть вызывающе, а брови поползли вверх.

— Мне двадцать восемь лет. А тебе? шестнадцать, или, может, семнадцать? Давай исключим всякое панибратство сразу. Я тебе не мальчик, и не друг по школе. Не будешь относиться ко мне с уважением — я найду чем ответить. И поверь, это будет гораздо более неприятно, чем получить низкий бал.

— Стоп, стоп, стоп. Это я сейчас не поняла. Ты что меня, пугать вздумал, а? Слушай, старикан. Не знаю и не хочу знать, что ты тут думаешь о себе, но общаться мы с тобой будем на равных. Хочешь ты того или нет. Вот, ведь, выискался, охренеть. Мы тут на равных правах живем, так что засунь свое самолюбие подальше в зад. Воевать со мной — плохая идея. — Нежное, неуверенное лицо менялось быстро и необратимо. Она больше не смущалась, ухмылка растянулась на все лицо, а на лбу появилась темная тень, сквозь которую иногда поблескивала влажная радужная оболочка.