Назови меня

Алёна Сереброва Назови меня

Бабушка попросила забрать ключи. Очередной арендатор съехал не попрощавшись. Даже ждать, пока бабушка вернётся из санатория, не стал, хотя срок арены ещё не истёк. Да и Алину не дождались, это она поняла, когда дверь никто не открыл, а ключи оказались в почтовом ящике.

Кроме как бегством, назвать подобное поведение не получается. И именно поэтому квартиру Алина открывает с опаской. Кто знает, что там натворила не пожелавшая показаться на глаза девушка. Хотя бабушка говорила, что та выглядела вполне прилично: такая же, как и сама Алина, студентка. Приехала на сессию, сняла квартиру на месяц и… съехала через неделю.

Только выдохнув, Алина понимает, что, оказывается, задерживала дыхание. Боялась увидеть квартиру в убитом состоянии. Однако всё оказывается цело и невредимо. Только дверца старого, тяжёлого шкафа чуть приоткрыта, да лампочка под потолком моргает, прежде чем разгореться нормально. А в холодильнике обнаруживается вполне свежая еда.

– Вторая за три месяца…

Собственный голос в тишине квартиры кажется слишком громким, так что Алина обрывает себя, замолкая. Однако тут же, неожиданно разозлившись, в полный голос добавляет:

– Прекрасно. Значит на этих выходных здесь поживу я!

«И не придётся на ночь глядя добираться до дома на другом конце города».

Алина рассеянно зачёсывает русые волосы назад, мысленно прикидывая, что нужно сделать пока она здесь.

* * *

Уборку она заканчивает, когда на улице уже совсем темно. Выключи свет в квартире и не поможет даже горящий напротив дома фонарь. Его закрывает развешенное на атипичном для первых этажей балконе бельё.

Сил хватает лишь на то, чтобы застелить свежим бельём постель и упасть, уткнувшись носом в едва уловимо пахнущую порошком подушку. Даже есть не хочется.

«Ты только сама там не ночуй» – загадочно попросила бабушка, когда Алина позвонила ей и рассказала, что квартира в порядке.

– Ага, на такси домой, что ли, ехать? Да мать меня прикопает за бессмысленно потраченные деньги!

Сейчас собственный голос больше не кажется ей чем-то чужеродным, хотя в квартире Алина по-прежнему остаётся одна. Похоже, привыкла.

– Завтра уеду, раз ей жалко…

Перевернувшись на бок и укрывшись одеялом, Алина прикрывает глаза. Усталость берёт своё. Обволакивает, нежно покачивая на волнах, подступающий сон… Чтобы тут же отступить.

На мгновение слуха касается тихий шорох. Оседает на коже лёгкой дрожью и тут же изменяется, превращаясь в шум воды в трубах. Алина вспоминает этот звук. Как замирала от него в детстве, представляя, будто это большая змея, замурованная в стенах и ищущая выход. Ассоциация из прошлого заставляет передёрнуться. Сейчас Алина ни о чём таком не думает, просто…