Назови меня полным именем

Спорить с Элькой Таисия не стала. Баба Поля говорила: у каждого своя правда. Не хочет Элька делиться с детьми — не надо. И ведь она совсем не злая, вот что странно. Просто у нее принципы. Как у… Феди.

Таисия попыталась представить, как отнесся бы к ее поступку Бекасов, и беспомощно пожала плечами — да как угодно! Скорее всего, промолчал бы, ведь себе навредить она не могла — подумаешь, не съела пирожные да принесла мальчишке ненужные джинсы! А вот если бы узнал о купленном платье для малышки…

Это ему вряд ли понравилось бы. Он почему‑то считал, что Таисия плохо питается и редко покупает фрукты. Еще решил бы, что у нее денег не хватает, потому что на чужих детей тратится. И не докажешь, что впервые.

Но вообще‑то Федя добрый. Ей не позволил бы, а сам запросто одел бы малышку с ног до головы. Он совсем не жадный.

Таисия напомнила себе о Вячеславе — он суженый, суженый, суженый… нельзя забывать! — но не смогла угадать, как Вячеслав поступил бы, слишком мало его знала.

Вид у него… холеный. Правда, Суслика он любит, сразу видно. Таисия где‑то читала, что по характеру собаки можно судить о хозяине. А Суслик… ласковый. Совершенно нетипичный бультерьер! Наверное, ей повезло.

Интересно, где они с Вячеславом встретятся? Ну, если она не будет его специально искать и не пойдет ночью кататься на роликах?

Таисия хмыкнула: вряд ли еще раз повезет столкнуться на улице или где‑нибудь в магазине. Все‑таки они в большом городе, где миллионы жителей, а не в деревеньке какой‑нибудь.

Нет, следующая встреча просто невозможна! Если иметь представление о теории вероятности…

И девушка загадала: если сегодня увидит Вячеслава, значит, баба Поля права, это судьба.

Таисия не будет противиться. Постарается принять и полюбить суженого. И окончательно выбросит из головы… Федора Федоровича.

Больше не назовет его Федей!

Никогда.

* * *

Детей на месте не оказалось. Таисия поговорила с уборщицей: брат с сестрой приходили обычно к одиннадцати утра и сидели почти до шести вечера. Все зависело от погоды и от того, как подавали.

По словам пожилой женщины, Ромка не жадничал. Уводил малышку сразу же после того, как только набирал на еду.

Они здесь уже второй месяц побирались, персонал не гнал — жалели. Иногда подкармливали горяченьким в конце смены, если шеф отсутствовал.

Шеф был бы против, все знали. Рисковать же, чтобы потерять хорошее место… кому нужно?

Поэтому‑то Ромка с Катенькой сидели на улице на газетах, под навес на ступеньки их не пускали, шеф не разрешал. И подавать милостыню не велел, чтобы лишний раз не приваживать. Сказал, заметит что, мигом за дверь выставит.

Понять его можно — не всем клиентам нравилось подобное соседство. Мол, так и аппетита можно лишиться — каждый раз мимо этих оборванцев идти, на физиономии грязные любоваться…

Взять у Таисии пакет с одеждой Антонина Павловна наотрез отказалась: а ну как увидит кто и хозяину наябедничает?

Антонине Павловне на одну пенсию не прожить. У нее дочь с двумя маленькими внуками на шее и зять‑бездельник. Все больше на диване с газетой валяется, вечно без работы, все ищет ее, бедный, никак не найдет.

Придется Таисии самой отдать вещи. Раз вчера во время обеденного перерыва сюда прибегала, значит, офис недалеко? Вот и придет еще раз…

* * *

На работу Таисия едва не опоздала. Хорошо, Валерия Степановна ушла на планерку, а Татьяна Анатольевна отпросилась на все утро, сына собиралась к стоматологу везти.

Только Света сидела на подоконнике и курила, пользуясь отсутствием старших коллег. И смешно размахивала руками: ей казалось, что она гонит дым от сигареты на улицу.

Таисия улыбнулась:

— Все равно пахнет.

— Да иди ты!

— Честно.

— Значит, старухи снова будут ругаться, — буркнула Симонова. — И хрен с ними! Зато в кои‑то веки покурю в свое удовольствие…

— Ты и позавчера курила на подоконнике, забыла?

— Что, правда?

— И в понедельник, тоже во время планерки…

— А ты прямо‑таки помнишь?

— Естественно.

— Ну и зануда! Было б что…

Света затянулась в последний раз и выбросила окурок на улицу. Таисия только вздохнула — делать Симоновой замечания бесполезно, только на грубость очередную нарвешься.

— Кстати. — Света уселась в кресло Татьяны Анатольевны. — К тебе минут десять назад Эльвирка Эмих забегала.

— И что сказала?

— Ничего. Удивилась, что тебя нет на месте.

— Я… в магазин с утра бегала. Холодильник совсем пустой, вот и…

— Что ты передо мной оправдываешься? По мне, хоть к обеденному перерыву приходи!

Таисия промолчала. Света с любопытством спросила:

— А с чего Эмих зачастила сюда?

Таисия пожала плечами.

— Снова вечер в «Альбатросе» провела? — ехидно хмыкнула Симонова. — Спешит впечатлениями поделиться? Порадовать успехом, так сказать!

— Да нет, — рассеянно сказала Таисия, думая о своем. — Не была она в ресторане. Она у меня ночевала.

— Серьезно?!

— А что тут такого? — Таисия включила компьютер.

— Ни фига себе — что такого! Да ты на себя посмотри, а после — на нее!

— Ну, смотрела. И потом, ты мне вчера уже это говорила.

— Таська, да она же красавица! И держится как… как… — Нужного слова Симонова не подобрала и сердито воскликнула: — Тебе до нее как до неба!