Назови меня своей

Мы шагали быстро, и с каждым шагом моё сердце колотилось всё суматошнее, ускоряя пульс и отбивая рёбра. Я не знала, что мне приготовили мои хозяева на этом странном приёме, что именно они хотели… показать, но подозревала, что это весьма далеко от приличий, судя по тому, что я успела увидеть здесь, на первом этаже. И хотя мне очень не хотелось отрывать взгляд от пола, я нет-нет, да и смотрела по сторонам. Веселье набирало обороты, в гостиных собирался народ и наблюдал… сцены, которые там происходили. Мои щёки, да и лицо с ушами, уже просто горели, волнение зашкаливало, а между ног всё жарко пульсировало. И жемчужины добавляли переживаний, заставляя мышцы сжиматься всё сильнее с каждым шагом. А глаза выхватывали то скользящую по обнажённому бедру ладонь, то губы, сладострастно посасывавшие тёмно-вишнёвый сосок, то страстный поцелуй, и до ушей доносился чей-то слабый стон… Вампиры и их игрушки развлекались.

Холл появился неожиданно для меня, просто ногам вдруг стало прохладно — они коснулись мрамора, а не тёплого паркета. Я вздрогнула и невольно начала искать взглядом хозяев этого вечера, но их к моему облегчению не обнаружилось. И вопрос вырвался сам, прежде, чем я успела сообразить, что спрашиваю:

— А… Карина не обидится?

— На что? — хмыкнул Мартин, погладив меня по попке и подтолкнув к лестнице.

— Ну… — я замялась, пытаясь сформулировать сумбурную мысль. — Она, наверное, на что-то рассчитывала?

— На что? — бархатным шёпотом шепнул мне на ухо Валентин, наклонившись ко мне. — Лёлечка, на что бы ни рассчитывала наша сестра и её любовник, это всецело их проблемы.

И странное дело, я успокоилась настолько, насколько было возможно в атмосфере чувственности и желания, пронизывавшей этот дом. Что бы не происходило дальше, оно будет касаться только нас троих и никого больше. Прерывисто вздохнув, я продолжила подниматься по лестнице, всем существом ощущая, что меня ждёт во всех смыслах незабываемый вечер, сулящий новые открытия в сфере чувственности и соблазна. Что ж… Я готова идти дальше по этой тёмной тропе, куда бы она ни привела меня. Мы поднялись на второй этаж, и там ждали куда более интересные и, прямо скажу, непристойные открытия, чем на первом этаже. Тут коридор расходился тоже на два крыла, но здесь уже были двери, какие-то открытые, какие-то закрытые. И отовсюду неслись стоны, вскрики, красноречивые шлепки… Бросив взгляд в одну из приоткрытых дверей, я чуть не споткнулась, увидев, что там происходило.

Женщина-носфайи, непристойно раздвинув ноги и задрав платье, вцепилась в тёмные волосы мужчины, который расположился между ними, и без всякого стыда ласкала свою грудь, постанывая и подаваясь навстречу его рту, и я заметила ещё несколько человек, наблюдавших эту картину. Кажется, женщину свидетели ничуть не смущали. Моё тело тут же отреагировало волной обжигающих мурашек, прокатившейся от шеи до ног, и жаркая истома охватила каждую клеточку, заставив задышать чаще. Ещё несколько шагов, и следующая комната, в которой уже всё по-другому. Обнажённая девушка с завязанными глазами, привязанная за ноги и за руки к столбикам по углам кровати, и двое вампиров, тоже без одежды, ласкающих извивающееся от их прикосновений тело. И меня вновь пронзает дрожь странного возбуждения, хочется против воли задержаться, посмотреть подольше… Но мы идём дальше, и я лишь слышу выразительное хмыканье одного из моих хозяев. Кажется, начинаю понимать, что они имели в виду, спрашивая меня чуть ранее. Мы остановились перед одной из закрытых дверей, и Мартин распахнул её передо мной, сделав приглашающий жест.

— Прошу, Лёля.

Я вошла в полутёмную гостиную, но осмотреться толком не успела: Валентин, обогнав нас, остановился у стены и нажал на какой-то завиток, украшавший её. Открылась ещё одна дверь, совершенно бесшумно, открыв тёмный прямоугольник, и моё сердце подскочило и забилось в горле от неясного предчувствия. Сглотнув и сжав пальцы в кулаки, я шагнула туда, в темноту, невольно подумав, что это мой очередной шаг в бездну. Не последний, уверена. И вместо страха от предвкушения поджимаются пальцы на ногах и в животе появляется гулкая пустота, в которой порхают бабочки и щекочут невидимыми крылышками, заставляя разбегаться по коже толпы мурашек…