Назови меня своей

Ой. Для меня стало неожиданностью, что при этих словах лицу стало жарко вовсе не от смущения или замешательства, а… от предвкушения, как по моей обнажённой груди будет скользить изучающий, жаждущий взгляд лорда Мартина. И его брат обхватит ладонями мягкие полушария, легонько обведёт уже напрягшиеся, ноющие от нехватки ласки соски… Дыхание стало неровным, а тонкая ткань — раздражающей, и я, прикусив губу, непослушными пальцами стала распутывать ленты, постепенно открывая взору старшего носфайи мою грудь с бесстыдно торчащими вершинками. Вампиры и так знали, что со мной творится, чувствовали мои эмоции, и делать вид, что это не я и не моё — бесполезно и бессмысленно. Видимо, они были правы, и в глубине души я гораздо порочнее и испорченнее, чем привыкла о себе думать. Что ж… Наверное, собственность нелюдей такой и должна быть, чтобы удовлетворять их запросы и желания.

Я вытащила ленту и позволила ей упасть на ковёр, с трепетом ожидая, когда же лорд Валентин воспользуется открывшимися возможностями, однако вампиры снова удивили. Ладони младшего поднялись ещё выше, вдруг аккуратно подхватили мои ноги и… они оказались на коленях Валентина, широко разведённые. Платье всё ещё свисало, целомудренно прикрывая, но у меня зрела уверенность, что ненадолго. А лорд Мартин скомандовал:

— Прикоснись к себе, Лёля. Приласкай грудь, я хочу видеть, как тебе хорошо.

А вот теперь к волнению примешалось смущение, и сильное. Я уже почти приняла то, что ко мне прикасаются двое мужчин, что они смотрят на меня, но… делать что-то у них на виду самой?..

— Ты можешь бояться, Лёля, но — не стесняться, — негромко, веско произнёс Мартин. — Не перед нами и не перед самой собой. Это глупо, крошка, — он улыбнулся порочной, безумно чувственной улыбкой. — Тебе предстоит ещё многое узнать и многому научиться, так что чем скорее расстанешься с застенчивостью, тем для всех будет лучше, Лёля. Погладь свою грудь, — властно приказал он, и я не смогла больше противиться. — И глаза не закрывай, — добавил чуть мягче лорд Мартин.

Не сводя с него заворожённого взгляда, утопая в расплавленной лаве золотистых глаз с багровым отсветом, я медленно подняла руки и сделала, как он хотел. Обхватила свою грудь, чуть сжала, вспоминая, что с ней делали вампиры, и от чего моё сознание улетало за горизонт, а желание зашкаливало. Облизнула совершенно сухие губы, прерывисто дыша, и осторожно прикоснулась большими пальцами к болезненно напряжённым соскам, нетерпеливо пульсировавшим в ожидании ласки. Едва подушечки дотронулись до зудящих твёрдых шариков, меня прострелила молния удовольствия, и вырвался судорожный вздох, а мышцы внутри напряглись, двигая шарики. О-о-о… Всё вместе переплелось в искрящий комок ощущений, опутавших тело с ног до головы, и уже стало не до того, смотрит кто-то на меня или нет, прилично ли то, что делаю, или совершенно непристойно. Я хотела этого, Господи, хотела, чтобы мне было хорошо.

Мои пальцы уже увереннее погладили вызывающе торчащие вершинки, порозовевшие, похожие на крупные ягоды смородины, которые так и хотелось накрыть ртом… Жаль, я не смогу этого сделать, но знаю, кто может — чуть позже. Пока же, прикусив губу, уставившись невидящим взглядом мимо Мартина, я медленно погружалась в сладкий туман наслаждения, поглаживая, мягко пощипывая, лаская тугие горошины. Дыхание учащалось, а тело, охваченное жаркой негой, послушно и совершенно бесстыдно изгибалось, будто в нём не осталось ни единой целой кости. Безумно хотелось, чтобы кто-то продолжил моё дело, потому что внизу уже всё горело, а у меня всего одна пара рук, и она сейчас занята. Мелькнула мысль попросить — всё равно тот тонкий налёт смущения и замешательства, что ещё оставался, уже давно растаял под натиском совсем других эмоций. Куда более желанных и глубоких, жарких и голодных, жаждущих удовлетворения.

Я забылась настолько, лаская свою ставшую слишком чувствительной грудь, что едва не забыла о приказе не закрывать глаза. Голова сама откинулась назад, ресницы опустились, но вернул с небес на землю негромкий, чуть хриплый голос лорда Мартина, сказавший всего одно слово:

— Лёля.

Дыхание перехватило, я замерла, и по разгорячённому телу прокатилась прохладная волна. Мой взгляд остановился на старшем вампире, наблюдавшем за мной с явным удовольствием, и увидев, что я пришла немного в себя, произнёс следующее приказание:

— Подними платье.