Назовите как хотите

Стречи выбежала на густые травы луга. Никогда еще трава не казалась ей такой зеленой, а небо — таким огромным и прозрачным. Линкольн Дин был такой славный. Она мгновенно вспомнила его блестящую лысую макушку, полосатый льняной пиджак и мокасины крокодиловой кожи. Сокровище нации, одним словом, — по ее мнению, лучшего лорда Эскома и не придумаешь. Высоко в небесной лазури весело проплывали легкие белые облачка, отбрасывая бледные тени на спутанные травы.

Сделать из Линкольна британского аристократа было самой замечательной шуткой — более того, сам Линкольн, безусловно, не преминет разделить ее с окружающими. Он замечательно проведет время — разумеется, если будет не слишком стараться влиться в ряды британских аристократов. Местные встретят его весело и благодушно — этот славный богатенький американец не может не нравиться; а по девонширским меркам Линкольн — чуть ли не Ротшильд. Ему понравятся и театральные «привилегии» — он с удовольствием придумает себе герб, а знамя его станет украшать какую-нибудь местную колокольню; он с одинаковой охотой будет восседать во главе стола на званом ужине, разрезать ленточку при открытии нового паба и каждый год обращаться с речью к выпускникам местной школы. И конечно же, герб Эскома украсит этикетки его винных бутылок. К тому же он фермер,как и большинство его соседей. Стречи захлопала в ладоши от восторга.

Перед тем как ехать в Баклендское аббатство встречать его, она не удержалась и заскочила к Тине сообщить новость.

— Вы вовремя, а то я уже собиралась уезжать, — сказала Тина. Она копалась в моторе своей видавшей виды «ровер-мини», и, судя по измазанной физиономии, знала что к чему.

— Зажигание барахлит, — произнесла она загадочные для Стречи слова. — Как говорится, «покупай британское».

Она выпрямилась:

— Ну вот, кажется, все. Я тут кое-куда собиралась, но, может, отложу поездку и мы выпьем чаю?

— Я не могу, — улыбнулась Стречи. — У поместья Эском — новый лорд.

— Боже ж ты мой! Совсем забыла. — Тина принялась размахивать гаечным ключом, точно кадилом. — И он приедет в свою вотчину?

— Очень скоро.

Тина поморщилась, переминаясь с ноги на ногу:

— Ну же, не томите. Скажите, кто он? Я все стерплю.

— Линкольн Дин.

— Ур-ра! — Тина подбросила гаечный ключ в воздух. — А я-то опасалась — знаете, чего?

Стречи инстинктивно пригнулась, когда Тина ловила ключ.

— И я тоже.

— Просто замечательно. — Чумазое лицо Тины сияло. — Так как насчет чая?

— Не могу. Я как раз еду его встречать.

Тина все еще ухмылялась:

— И вы сделаете ему реверанс?

— Я позволю ему купить мне чашку чаю.

— Чаю? Шампанского, дорогая, — не меньше! О Господи, новый лорд Эском — лорд поместьяЭском, если быть точнее. Он богат, этот Линкольн Дин? А то по виду ничего не разберешь.

— Надеюсь.

Тина взглянула на свои грязные ладони.

— Пойду вымоюсь, — улыбнулась она. — Такое событие!

Она звонко расхохоталась.

Добравшись до Бакленда, Стречи устроилась ждать в машине. Зазвонил мобильник. Все еще улыбаясь, она взяла телефон.

— Говорит Эдгар Деларм.

Она словно онемела.

— Нам надо встретиться, разумеется.

Солнце закатилось за тучи.

— Г-где вы?

— В бристольском аэропорту. В телефонной будке, как вам, должно быть, слышно.

Деларм, подумала она. В двух часах езды — максимум в трех. Вот ты скотина, Клайв.

— И вы… едете сюда?

— Вы не сможете подыскать мне место в отеле?

В голове ее роились мысли. Машинально она произнесла:

— В том же, что и в прошлый раз?

— Что-нибудь более подходящее. Я ведь теперь лорд.

— С замками здесь туговато.

— Лучший отель в городе.

В городе? Ближайшим к здешней дыре городом был Тэвисток.

Властным голосом он отрезал:

— Я перезвоню через час.

Она нажала отбой и принялась оглядывать полупустую парковку. Откуда-то вырулил забрызганный грязью «родстер» с откидным верхом. Полуденное солнце отражалось от лысины водителя. Он обернулся к ней, помахал рукой и припарковался рядом с ее машиной.

И выскочил из машины, не открывая двери, точно мальчишка.

— О, привет! — воскликнул Линкольн. — Славный денек, правда?

Бледно-голубая строгая сорочка и легкие хлопчатобумажные брюки цвета свежих сливок придавали ему солнечно-калифорнийский вид; освобожденный от ворчания Максвелла Хоумфорта Линкольн походил на озорника, удравшего от строгих родителей. Для мужчины под сорок он был весьма моложав и подтянут. А ведь последние четырнадцать часов он провел в салоне самолета, почти не спал, не говоря уже о том, что целый день провел в разъездах, — все равно он умудрился выглядеть свежим и щеголеватым, точно приехавший на переговоры коммерсант. Может, это из-за машины. Или оттого, что рядом не было Хоумфорта.