Назовите как хотите

Тина быстро — слишком быстро — обернулась, оступилась и едва успела ухватиться за ручку стремянки, чтобы не упасть. В проходе стоял огромного роста бородач. Он добавил:

— Книга пророка Иезекииля, стих сорок четыре.

Она добродушно улыбнулась:

— Цитаты — мое слабое место.

Тот ответил елейной ухмылкой:

— Материнство равносильно святости.

Она помедлила.

— Это ведь не Иезекииль?

— Это вообще не цитата. Мои собственные измышления.

Она кивнула. Раз так, подумала она, я лучше останусь на лестнице.

— Однако, — продолжал незнакомец, — сказано в Писании: «Да оставит муж отца своего и матерь свою, и прилепится к жене своей. И да будут они одной плотью».

— Книга Бытия? — наудачу ляпнула она.

Тот просиял:

— Так вы знаете Библию? Ну конечно же, мы ведь в доме Божьем.

Она глупо ухмыльнулась. Интересно, долго ей еще так стоять?

— Вы — мать? — пророкотал он.

— Вообще-то нет.

Он взглянул на покров:

— Но помогаете вашей Матери?

— На самом деле, я помогаю шести пожилым леди. Предполагалось, что они закончат работу ко Дню матери. — Она улыбнулась. — Но который год они не успевают.

— Пожилым леди из Союза матерей Эскома?

Тут до нее дошло: ба, да он американец. Это многое объясняет. Она принялась спускаться.

— Эти пожилые леди и есть Союз матерей. Настоящие матери слишком заняты своими детьми. — Она спрыгнула на пол. — Они когда-то тоже нянчили детей, во всяком случае некоторые из них… Вы пришли посмотреть церковь?

Он кивнул:

— Все. — Он огляделся. — Слишком много украшений, правда. Нет, я не имел в виду покров — это работа истинно верующих, — но сама церковь чересчур нарядна.

— Думаете?

— Это Высокая церковь?

— Господи, нет. Впрочем, остальные не ниже.[5] Вы сказали — все?

— Гм?

— Вы сказали — все. Все… что?

— Церкви эскомского прихода.

Тина посмотрела на него уже другими глазами.

— А-а… так вы… — Она вопросительно вздернула брови. — Вы, случайно, не…

Их взгляды встретились.

— Полагаю, что да.

— О Господи! Новый лорд?

— Поместья Эском? Да, это я.

— Ну да, конечно! Не лорд же канцлер! — И она рассмеялась.

Деларм посмаковал фразу — про себя он повторял ее много раз, но здесь, на английской земле, она должна была прозвучать впервые:

— Я — новый лорд поместья Эском.

Стречи искренне надеялась, что после этих надоедливых туристов ей удастся-таки посидеть в тишине и одиночестве у камина. Камин в пабе горел десять месяцев в году — отчасти для удобства туристов, а отчасти из-за того, что по вечерам в Девоншире бывало прохладно. Но от Джереми ей отделаться не удалось. Под предлогом того что ему надо обсудить с ней дела и события текущего вечера — мол, вдруг «ее американцы» решат-таки прикупить здешнюю недвижимость, — он угостил ее кружкой теплого пива в «Серпе и мотыге» и предложил продолжить беседу за ужином. Стречи уточнила, где именно, и Джереми тут же сделал непростительную ошибку: сказал, что «Серп и мотыга» — весьма подходящее заведение. Она согласилась только на вторую кружку пива.

— Славный паб, — пробормотал он. — Когда вы предложили «Серп», мне подумалось: раз девушка знает, где можно найти приличный паб, то она знает себе цену. — Он искоса взглянул на нее, и ей это не понравилось.

— Вы ведь не отсюда, верно?

— Боюсь, что нет.

— Ну да, эти ваши американцы смотрят на вас как на кладезь премудрости. Так откуда вы?

— Нет уж, кто здесь кладезь премудрости, так это вы. Вы столько знаете о недвижимости.

Он помедлил с ответом:

— Если ваши клиенты решатся что-то приобрести, они вам заплатят?

— А, так вы уже подсчитываете, сколько вам придется заплатить мне за то, что я нашла вам покупателей?

Он мужественно хмыкнул:

— У нас в Англии так не принято.

— Я — тоже из Англии, Джереми.

— Но вы — не агент по продаже недвижимости. Будь вы им, мы бы поделили комиссионные пополам, но, так как вы выступаете посредником, вы тоже, получается, покупатель…

— Один процент.

— Простите?

— Мы берем один процент от стоимости покупки.

Она ожидала, что он начнет торговаться, но вместо этого услышала:

— Кто это — «мы»?

— Наша компания, — расплывчато ответила она. О Клайве лучше пока не упоминать.

Джереми сказал:

— Мы сами работаем на полутора процентах.

— Но вы же — единоличный агент?

Он осторожно кивнул. Она быстро ответила:

— Тогда ваш процент больше.

— К сожалению, нет. Полагаю, если бы нам пришлось платить за наем — что делается крайне редко, — то нам пришлось бы взимать еще пятнадцать процентов.

— Пятнадцать процентов от чего?

— От нашего вознаграждения, разумеется.

— Пятнадцать процентов от полутора процентов? Неужели вы серьезно полагаете, что мы стали бы работать за каких-то ноль двести двадцать пять сотых процента — пару сотен фунтов? На это даже билета на самолет не купишь.

— Гляжу, с арифметикой у вас полный порядок. Но здесь вам не Америка. Комиссионные у нас значительно меньше. — Он хрипло усмехнулся. — Не знаю порой, как нам удается сводить концы с концами.

— Один процент от общей суммы сделки, или нам не о чем разговаривать.