Назову своей

Через час приехал Игнат, и Лена сразу заявила, что «он им всю обедню испортил», тот засмеялся, ободряюще обнял невестку, подозвал официанта, заказал пару алкогольных коктейлей.

– Оттягивайся по-взрослому, детка, – довольно проговорил он, подталкивая к ней высокий бокал с розовым напитком с маршмеллоу поверх. До прихода Игната Лена пила сок и минералку, по её словам «от греха подальше».

Почему – Шура сообразила буквально после первого выпитого Леной коктейля: она раскраснелась и отправилась танцевать, затем голосила во всю мощь своего писклявого, лишённого намёка на слух голоса.

– Беда, – смеялся Игнат, обхватывая голову руками. – Полтора года декрета ещё ни для кого бесследно не проходили.

К часу ночи появился Николай, закатился в безудержном смехе, глядя на собственную пьяную жену, которая выводила: «Оста-а-а-анусь пе-е-еплом на губа-а-а-ах» не попадая ни в одну ноту. Настолько не уметь петь – особый талант.

– Коль, – смеялся Игнат. – Как ты со своим абсолютным слухом это терпишь?

– У неё есть другие достоинства, – хмыкнул Коля. – Она иногда такая стерва, загляденье.

– Стерва – это хорошо, – кивнул Игнат.

Заснула Шура в машине, как добрались домой – не помнила. Проснулась от сухости во рту и жуткой головной боли. Целый день провалялась, мучаясь от похмелья, пообещала себе больше никогда, никуда не ходить с Леной и не употреблять алкогольные напитки. Никогда! Веселья от одного коктейля хватает на час, потом нестерпимо хочется спать, сутки болит голова – очень-очень сомнительное удовольствие.

Пожалуй, вот и все события прошедшего месяца. Шура старалась быть хорошей женой. Убиралась каждый день, готовила, ходила в магазин, ждала Игната, старалась угодить, как минимум – не вызывать недовольства, если что-нибудь просил, тут же выполняла. Судя по всему, у неё получалось. Ещё сделала два сложных заказа, клиентки тоже остались довольны.

Если возникал вопрос, появлялось сомнение – не таилась, спрашивала мужа. Необходимо учиться договариваться, даже когда кажется, что невозможно – так искренне считала Шура. Лишь одно утаила: свой грех с Дружининым. Разве такое расскажешь? Да и не спрашивал Игнат.

И она не спрашивала, несмотря на жгучий интерес, отчего он отказался от Любы Бурхановой, что за женщина запечатлена с Игнатом на случайно найденной фотографии среди книг, почему он остановил свой выбор на ней, Шуре.

И каким образом Игнат поймёт, что она готова, если больше не пытается выполнить супружеский долг?

Думай-не думай, мужа со службы встречать надо. Шура подумала, что месяц совместной жизни – крошечный юбилей. Стоит его отпраздновать.

Глава 14

Стояла теплынь, настоящее лето, несмотря на скорое приближение календарной осени, только закончился двухнедельный Успенский пост. Игнат ухмыльнулся своим мыслям, самому факту, что подумал об этом. В детстве он если и не знал дат начала и окончания постов, то точно не забывал, сколько их, когда, насколько строгие. Во взрослой жизни вылетело из головы. Сейчас же, пожалуйста, знает.

Как не знать, не помнить, если Шура придерживалась. Не строго, поглядывая с опаской на мужа, когда капнула себе в сухой булгур оливкового масла, но соблюдала. Игнат никак не комментировал происходящее, молча ел щедрую порцию белой рыбы, молчал, что вторая неделя подобной диеты откровенно нервировала. Ему хотелось мяса, как и секса.

С мясом дело обстояло проще. На службе была столовая, где кормили не капустой. Существовали кафе, бистро, рестораны, куда можно было заскочить, нажраться до отвала, за сексом же не забежишь по дороге на службу. Пока не заскочишь… да, пожалуй, пока.

Положа руку на сердце, огромной проблемы в отсутствии супружеской жизни Игнат не видел. В восемнадцать лет, когда гормоны били в голову со всем ожесточением, он бы сегодняшнего себя не понял. В двадцать пять, когда успел распробовать женские ласки – тем более. Сейчас жизнь и служба научили одному из самых важных качеств – терпению.

Бесило не то, что пресловутого секса не было, бесила, как ни странно готовность жены «выполнить супружеский долг» в любой момент. Готовность не физиологическая, телесная, эмоциональная, какая угодно, вплоть до любопытства, а идущая от головы. Принять мужа, как столовую ложку тошнотворной микстуры, раз врач прописал. Позволить, несмотря на запрет секса во время поста. Отступиться от своих принципов.

За месяц общения Игнат, кажется, распознал основную черту Шуры – покладистость. Спасибо, что не раболепная покорность – свойство, которое он ненавидел в женщинах сильнее всех пороков, вместе взятых. При прочих равных, он больше уважал женщин чересчур свободных нравов, чем излишне покорных. Предпочёл бы носить рога, но не видеть дома кроткую овцу, готовую терпеть что угодно.

«Герасим, который на всё согласен» – именно так называл Игнат данный типаж женщин, ненавидя всей душой.