Назым Хикмет

К этим свидетельствам XX век прибавил еще одно: невысокое зданье, обнесенное со всех сторон толстой стеною. И хоть оно не радует глаз красотой, оно вошло в историю турецкого искусства и в историю мировой лирики. Здесь, в этом здании, одиннадцать лет провел в заключении Назым Хикмет. Его ученик - художник Ибрагим Балабан изобразил это здание в одной из самых известных своих картин «У ворот тюрьмы». Вот как рассказывал об этой картине Назым Хикмет:

...Шестеро женщин с той стороны железных ворот.
Ноги их терпеливые, на руках печаль.
Восемь детей с той стороны ворот,
Как чертенята выглядывают из-за плеча...

Лошадь с той стороны железных ворот,

Вот-вот заплачет, такая в глазах тоска...

Шестеро женщин с той стороны железных ворот.

За решеткой пятьсот мужчин, госпожа моя.
Ни одна из шести этих женщин не ты.
Но один из пятисот мужчин за решеткой - я.

Впервые Назым Хикмет провел за этими стенами больше года после выхода в свет романа «Почему Бенерджи покончил с собой?». Его книги были найдены у бурсских ткачей, поэта обвинили в подстрекательстве к мятежу и оскорблении влиятельных лиц. Следствие и сам процесс тянулись долго. Прокурор требовал виселицы. Смерти требовали набиравшие силы фашистские организации.

Но власти колебались. И вместе с ними колебались чаши весов в руках «богини правосудия». Каждый новый поворот событий в стране и в мире мог повлиять на решение суда.

11 ноября 1933 года Назым Хикмет написал первое поэтическое письмо к жене из бурсской тюрьмы:

Труп на веревке качается.
Никак на такую смерть
                                 сердце не соглашается...
Но, любимая,
твердо знай лишь одно:
когда рука,
                похожая на волосатого паука,
затянет петлю на шее,
напрасно будут смотреть на поэта Назыма,
чтобы увидеть страх в его голубых глазах.
На рассвете последнего дня
я увижу друзей и тебя.
И боль, что песня моя не допета,
со мною вместе поглотит земля.

Он говорит в письме о том, о чем говорит близким каждый узник. Утешает: мол, есть такая примета, нужно думать о хорошем, и все будет хорошо. Просит прислать теплое белье, ибо разболелась нога, ушибленная когда-то во время игры в футбол на Петровском поле в Москве.

Жена моя, доброе сердце,
Золотая моя голова,
Пчела, чьи глаза слаще меда,
И как только пальцы мои написали,
Что требуют смерти моей!
Суд еще только в самом начале...
Если деньги есть у тебя,
                             пришли фланелевые кальсоны, -
Что-то болит нога.
И помни: думать должна
Лишь о хороших вещах
                                  жена,
У которой муж - заключенный.

Назым Хикмет был осужден на пять лет тюрьмы. Но вышел через год по амнистии.

Вряд ли думал он тогда, что это стихотворное письмо через много лет литературоведы назовут «началом нового жанра в его лирике».

В 1945 году Назым Хикмет писал жене из бурсской тюрьмы:

«Послушай теперь, что я делаю: днем работаю над переводами, правлю и отделываю «Панораму». Так продолжается, до вечера. Но как только пробьет 21 час, я думаю о тебе. Не пойми меня так, будто в другое время я о тебе не вспоминаю. Но после 21 часа я ни о чем и ни о ком не думаю, кроме тебя, и до 22 пишу тебе стихи. В первые дни я так погружался в мысли о тебе, что не написал ни одной строки. За исключением этих двух вечеров, я писал каждый день. Это крохотные вещицы, они недостойны тебя, но будь уверена, что это самые искренние и безупречные мои созданьица... Когда-нибудь мы выпустим их отдельной книгой».