Называй меня Богом (СИ)

Вместе в печали и в радости. И Богам такое не чуждо.

Без лишних разговоров, преодолевая коридоры, не обращая внимания на склоненные головы, страх и обожание во взглядах, отец следует в одном ему известном направлении, а я иду за ним, не спрашивая, не ожидая разъяснений.

Кажется, что если я заговорю, то мир обрушится на меня всей своей огненной массой и поглотит.

Особой реакции на то, что отец пророчит мне в любовники своего брата, моего дядю, у меня не возникает. Если смотреть с точки зрения старших Богов, в узах, связывающих их меж собой, все намного сложнее. Я не могу логически разобраться в них, но ощущаю так же ярко, как и мое затрудненное дыхание.

И волнение усиливается в прогрессии, равной возрастанию близости к цели.

Удушающие запахи курительных паров, к моему удивлению, прочищают мне легкие, обволакивая мысли. Расплываясь, они нехотя улавливают тени и движения. Силу облика и волнительное ожидание возможного отказа.

Я уверена в отце, скорее, сомневаюсь в себе самой...

Но это на самых дальних позициях моей обороны, глубоко и далеко от моей гордости, стоявшей общим флангом, защищая тылы от малейшего нападения.

И мне остается лишь впитывать окружающее, испытывать на прочность себя - маленькую девочку, в миг перевернувшую свою жизнь, - и понимать, почему именно он...

Будто смотреть старый кинофильм, прошедший испытание огнем и временем, и сравнивать с тем, кто находится передо мной, вглядываясь в него не как в потенциального любовника, а как в единственного, кому мой папа доверит самое дорогое, что у него только может быть...

И слышать, сквозь туман, тихий голос Бога Времени:

- Братец, на твое счастье, я сегодня добрый. И ты теперь мне по гроб жизни обязан…

Бог Огня не может меня видеть. Я чувствую чуть усиленное покалывание папиной энергетики, которая обнимает. Могу лишь догадываться, но видимо Время накинул на меня покров невидимости. Ради эффекта или чего-то другого?

Они спорят. Боги не делают друг другу одолжений, но отец именно этого просит от брата, хотя и представляет все, как благодетельство с Темной стороны для Светлой.

Для Лэйдера это так же важно, как для меня мой собственный выбор способа – чтобы именно Огонь стал моим пробуждающим.

- Ты должен взойти на ложе с моей дочерью Карой. Чтобы она, пережив страсть, обрела свою божественную сущность.

Мне становится не по себе, и с какой-то стороны даже неприятно. Эйдан видел меня маленькой девочкой. Что он подумает, услышав такое? Что он представит?

Ответ слетает с идеальных губ Создателя этого мира, и мне становится плохо.

- Даже если принять во внимание кучу факторов… и вообще, общую неприкрытую нелепость самой постановки вопроса… и то, что твоя дочь Кара – еще совсем ребенок… Назови мне хоть одну причину, по которой я должен это делать?

Это словно базарные торги.

- Во-первых, она уже НЕ ребенок, а взрослая девушка. А во-вторых, иначе она не станет Богиней по-настоящему! У тебя есть возможность стать сопричастным к явлению Бога в миры Эротикона. Ты помнишь, когда это было в последний раз?

Леность во всем виде этого Светлого Бога заставляет меня чувствовать себя непотребной и ненужной.

С одной стороны - этот удивительный и неприветливый Светлый, с другой - Темный, который словно задался целью выиграть эту битву, потому как хочет победы больше, нежели моего благополучия. Но мне, в какой-то степени, плевать. Я просто хотела скорее получить возможность распрощаться со всем этим.

- Какая честь… но что-то мне совсем не хочется быть соучастником явления в мир еще одной Темной Богини. Мне и Зариланны достаточно. Тем более если это твоя дочь.

Опираюсь на резную колонну, жалея, что послушалась отца. Желая уйти, испариться, чтобы Огонь не только меня не видел, но и не чувствовал.

- …Мне НЕ интересно, - четко проговаривает Эйдан, выдыхая пары наркотика.

- Я… буду твоим должником.

Слова пронзают меня, как электрический ток. Я знаю, насколько сложно отцу идти на это. Бог Времени кому-то обязан? Своему Светлому брату?! И в тот же момент возникает желание гордо встретить огненный взгляд уже такой, новой. Наблюдать удивление в его взгляде, и то, что он сожалеет о своих словах. И то, как он осознает свой проигрыш.

И следующий за предложением очередной отказ уже ничего не значит. Хотя внешне я волнуюсь и сожалею… беспокоюсь, смущаюсь. Но, внутри меня - гордость с каждым новым папиным словом.

- Ну и дурак, если отказываешься! А отказываешься ты от возможности научить и разделить страсть с одной из прекраснейших женщин, что я видел в своей жизни. Научить невинную девушку загораться огнем. Она не похожа на меня, она в самом деле прекрасна. Она воспитывалась в Храме, и страсть у нее уже в крови! Осталось только пробудить ее. А ты… Тьма, какой же ты дурень, если отказываешься от этого из-за желания досадить мне!

Отец злится. Светлый пытается насолить ему еще больше. Но в то же время что-то меняется в комнате. Я чувствую некое эхо, как будто возникающий интерес, нарастающий прямо параллельно Темной ярости.

- Покажи мне… ее, – выдает Эйдан. И отец, наконец, снимает покров.