Называйте меня пророком

— …Времени у вас еще достаточно… — голосом, срывающимся на фальцет, продолжал повторять Анатолий, — … не устраивайте давку у дверей… пусть охрана образует коридор и выпустит сначала хозяев… потом по одному выходит сама… Большая просьба к начальнику охраны Владлена Константиновича и Павла Исааковича… вы бывший офицер… у вас, наверное, еще остались какие-то представления о долге… позаботьтесь о безопасности людей на площади перед кафе… чтобы никто не пострадал… Никому никогда не говорите о том… что это я собрал вас здесь… и об этом звонке… не то и я начну говорить о вас… Желаю, чтобы нам никогда больше не встречаться… ни в этой жизни и ни в той.

Анатолий замолчал, дико озираясь.

— Ты же сказал, что проверяли, и бомбы нет! — буравя командира своего спецназа волчьим взглядом, закричал Виктор Андреевич.

— Нет, вот и этот командир скажет! Они тоже проверяли! Даже на крыше смотрели!

— А может, он разыгрывает нас? — предположил Виктор Андреевич.

— Я бы не стал искушать судьбу, — тихо сказал Яков Аронович. — Он обычно слов на ветер не бросает.

Эти слова стали как бы сигналом о начале эвакуации. Не дожидаясь, когда охрана выстроит коридор, хозяева опрометью бросились к дверям, причем впереди всех почему-то оказался Ступар, с которым на этот раз не случился ступор. Но, добравшись до двери, он начал рвать ее на себя, как в своем офисе, а она открывалась наружу. Дверь прыгала в петлях, трещали косяки, немузыкально надрывался колокольчик, бил копытами в плиточный пол Ступар. Его заколодило. Бандиты, сатанисты, Розенкранц и Гильденстерн пытались оттащить Ступара от двери, но он вцепился в ручку мертвой хваткой, упираясь ногой в косяк.

— Не в ту сторону, не в ту сторону! — визжали Розенкранц и Гильденстерн, сатанисты и бандиты, но Ступар был глух, а охрана никак не могла прорваться к дверям через тела своих хозяев, чтобы оттащить его.

Повар Рашид, который, широко открыв рот, глядел на всё это из кухонного окошечка, побежал к двери черного хода, ключ от которой у него отобрали охранники, и ударом ноги под замок с первого раза вышиб ее, да так, что она вылетела из петлей и рухнула на землю горизонтально. Как был, в поварском колпаке и белой куртке, Рашид выскочил на площадь и помчался в сторону улицы Фонвизина, крича всем встречающимся на пути:

— Спасайси! Спасайси! Уй-мэ! Взрыв! Будет!

Но внутри кафе, где стоял грохот ломаемой Ступаром двери, крик и визг, никто не обратил внимания на то, что сделал Рашид, и не увидел освобожденного им запасного выхода. Все — и хозяева, и слуги — сгрудились у заблокированной Ступаром двери главного входа, которую снаружи рвали на себя охранники в черных пальто, не в силах победить рвущего ее изнутри хозяина агентства по продаже будущего. Ефрем и Макс, ощерившись, уже выхватили ножи, чтобы расчистить себе путь ими.

Тут, наконец, начальник охраны Розенкранца и Гильденстерна пришел в себя, взял стул и с размаху вышиб им широкое, доходившее почти до полу окно. Громовой звон бьющегося стекла отвлек Ступара, он несколько ослабил смертельную хватку, охраннику снаружи удалось мощным рывком открыть дверь, на него полетел вцепившийся в ручку Ступар и сбил с ног. Весело, уже впопад, звякнул колокольчик. Хозяева и слуги полезли в дверь и окна, как упыри и вурдалаки из гоголевского «Вия».

Всё это, казалось, происходило вечность, а на самом деле не более двух минут. Растрепанные, красные Гильденстерн и Розенкранц, бандиты и сатанисты бежали по площади к своим машинам. Охрана едва поспевала за ними. Ступар между тем уже отъезжал на своем «Ауди». Владленовский старшой на бегу вспомнил слова Енисеева, остановился и заорал ошеломленным зевакам:

— Назад! Всем в укрытие! Сейчас будет взрыв! Бомба в кафе!

Площадь завизжала на разные лады женскими и детскими голосами и очистилась в мгновение ока.

Сочился газ из незакрытой до конца поваром Рашидом конфорки, а рядом весело, раздуваемые сквозняком до красных пляшущих лепестков, горели еще две конфорки — под казаном с лагманом и трехъярусной кастрюлей с мантами. В метре от плиты, в нарушение правил пожарной безопасности, стояли в закутке два огромных баллона с газом. От языков пламени, облизывающих бока жирного казана до самой крышки, вспыхнуло полотенце, висевшее на гвоздике над плитой.

В 17.12 на кухне победно загудела от огня пожара вытяжная труба, а в 17.15 один за другим взорвались оба газовых баллона, разнеся сборный домик кафе в клочья.

Этот взрыв слышали уже поворачивающие на своих машинах на Дмитровское шоссе сатанисты и бандиты, Розенкранц и Гильденстерн, и инстинктивно пригнули головы, а потом воровато поглядели на часы. Никто из них при этом не проронил ни слова.

9

Енисеев взял пакет со спиртным и отнес его на мусорку.

Когда он вернулся, Надя ходила по квартире, прибиралась. Енисеев, стоя в дверях, сказал:

— Нам надо что-то менять в нашей жизни.

— Значит, будем менять, — улыбнулась Надя.