NE-α (Ne-альфа)

Так что да, с горем напополам, но наёмник всё же смог объяснить себе неожиданно вскрывшуюся способность чудовища говорить и думать. Но… Действительно, оставалось здесь ещё одно 'но'. Такое, не сразу замеченное и осознанное самим Николаем, но зато заставившее его, если не вспомнить давно позабытое чувство дискомфорта, то ощутить едва заметный намёк на него. И заключалось оно в следующем: Зиновьев, пусть и смог обосновать для себя наличие у монстра самосознания, однако он понял вдруг, что не в состоянии объяснить другое… Логику поступков и слов этого существа.

Вот тут Серебряный Лис пасовал. И понимал, что ему это совершенно не нравится. До едва заметно дёрнувшихся от искреннего неудовольствия губ не нравится −, но не более того. А потому… Это надо было исправить.

Выждав удобный для себя момент, Николай со вполне естественной для него неспешностью подошёл к вагону, решив выйти из-за угла, в котором и слушал столь интересный для него разговор.

− Так, так, так… Ты, значит, Немедан, я правильно расслышал?

Массивная тёмная фигура чуть качнулась, встала со своего места и развернулась к Николаю лицом, после чего в него упёрся безразличный взгляд одного единственного глаза. Взгляд — безразличный, а вот поза выдавала то ли интерес, то ли напряжение (насколько бы это ни было абсурдно), испытываемые, по-видимому, существом, что не ушло от внимания Зиновьева. Николай так же почувствовал, что взгляд Джилл и Михаила скрестился на нём.

− 'О'РОСЫ? — резко резанул по ушам неестественно низким и хриплым звучанием голос гуманоида.

− Да так, ничего серьёзного. Просто ты, кажется, интересная персона, не так ли? Во всяком случае, если не считать папуасское имя.

− ДА? ТЫ, НА'ЕРНОЕ ТОЖЕ… ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ 'ОЛЧЬЕЙ 'АСТИ И ЛИСЬЕГО Х'ОСТА, КОЛЯ.

Николай, может, и хотел бы что-нибудь ответить на столь откровенную грубость, но первые секунд пять он просто простоял, тупо пялясь на 'Немедана'. И дело было даже не в самой грубости как таковой, несмотря на её неожиданность — от неё Зиновьев ни разу не растерялся, даже лицо его не выражало ни намёка на растерянность, а взгляд был скорее испытующим, чем недоумевающим.

Дело было в том, что, во-первых, сказано это было на русском, что было для наёмника открытием, а во-вторых, за оскорблением скрывался понятный самому Николаю и очень прозрачный намёк на его прошлое…

После коротких раздумий Серебряный Лис криво усмехнулся уголком губ, медленно и неспешно отводя руку за спину.

− Ты неплохо информирован, птичка, − нащупав верный баллистический нож, уже не раз выручавший своего хозяина, Зиновьев приготовился. — Но…

В этот момент с лестницы как раз спустился Патрик с Карлосом и, видя Зиновьева, что держал за спиной нож в руке, и одного необычного 'пассажира', вскинули свои винтовки.

− Стойте!..

На фоне крика мисс Валентайн не было слышно сработавшего механизма ножа.

Серебряный Лис сделал свой ход.

ГЛАВА 6

***Пару минут спустя: Немедан — станция Редстоун-стрит***

−…овсем ёбнулись, идиоты?! Я вам говорил, стрелять — только в случае агрессивных действий! Вы…

Сейчас я лицезрел картину злого и, самое главное, исполняющего свои прямые обязанности капитана отряда U.B.C.S. 'Дельта'. А дело всё заключалось в том, что я, завидев Николая, решил применить на практике одну теорию, о которой успел чуть поразмышлять. Итог был… Закономерен, это наиболее верное слово.

Но я всё же не рассчитывал на то, что Коля решит раскрыться так рано, ох и не рассчитывал. Я полагал, что итогом моих действий будет то, что Зиновьев будет вести себя тише травы и ниже воды, и я смогу позже обезвредить его. Да вот только до магистра в области психологии мне, видимо, ещё учиться и учиться: Николай, услышав позади себя двух бойцов, что ещё стояли на лестнице, решил пульнуть своим ёбаным ножиком в капитана. Учитывая, что я стоял аккурат рядом с Михаилом, выглядело это так, словно пульнул он им в меня. Именно этому я и воспрепятствовал, сумев закрыть шею нашего седовласого капитана от непредусмотренных телом металлических предметов, и пожалел, что не стянул с тушки Тирана перчатки — клинок пробил мою ладонь насквозь. Задним умом я понимаю, что я сделал слишком жирную провокацию — намёк на тонкие обстоятельства вышел слишком толстым. И словно этого было мало, Карлос и Патрик явно не поняли, что произошло.