Не ангел хранитель

Киваю.

— Ты живёшь один?

«Да».

— У тебя есть девушка?

«Нет».

Отвожу взгляд.

— А что значит твоё тату на плече?

Оглядываюсь на ручку, лежащую на столе, но писать больше не на чем. Ника протягивает мне ладонь:

— Напиши.

«Пограничник», — медленно вожу я пальцем по её коже.

— Защитник, значит, — пытливо прищуривается она.

Улыбаясь, пожимаю плечами.

— Армия, да?

«Потом контракт», — снова пишу у неё на ладони.

Мы допиваем вино. Становится пьяно и расслабленно. Ника задумчиво водит кромкой пустого бокала по нижней губе. Я держу её руку. Не забирает…

— Ты военный?

«Уже нет».

— Шашлык очень вкусный. Спасибо.

Киваю.

— И вино хорошее.

Опускаю взгляд. Я бы предложил ей ещё. Но вина больше нет. Но есть не вино. Мне часто дарят презенты со спиртным. Пусть расслабляется… Ей не помешает снять стресс. Главное, тормознуть самому. Мне сейчас мало надо, чтобы слететь с катушек.

Разворачиваю её ладонь вверх. И наблюдая, как пьяно порхают ресницы, пишу, глядя ей в глаза: «Коньяк… Ром с колой… Самбука…»

Вопросительно смотрит на меня:

— Ты хочешь меня напоить? — её брови возмущённо ползут вверх.

И вообще мимика на её лице становится оживлённей.

«Да ты уже пьяная!» — улыбаюсь ей. Отрицательно качаю головой, поглаживая её кисть. Смотрим друг другу в глаза.

— Я знаю… что ты меня не тронешь… — шепчет она.

Ох, Ника… мне бы твою уверенность!

Улыбка испаряется с моих губ. Пульс ускоряется. Если бы это была не Ника… Любая другая… Ещё как бы тронул. Легко бы уже разложил и…

А с ней так не могу.

— Глаза у тебя, Саша… — приближается её лицо ближе. Пальчики зависают возле моей брови.

И мне снова, как псу, хочется потереться лицом об её руку.

Но, не коснувшись, она отдёргивает её. Опускаю разочарованный взгляд. Не контролируя себя, нечаянно сжимаю её ладонь. Слишком сильно. Тихо вскрикивает, пытаясь выдернуть. Отпускаю…

«Извини…»

Встаю с дивана, отхожу от неё подальше. Засунув свои руки в карманы, смотрю в окно.

— Саш… А у тебя — ни телевизора, ни ноутбука?

Вздрагиваю. Не поворачиваясь, отрицательно качаю головой.

— Ну зачем ты мне врёшь? — обиженно вздыхает. — На столе зарядное… и мышка. Тоже скажешь — разбился?

Блять… Ну хреновый я лжец. Не привык скрывать что-то.

Чувствую, как она подходит со спины, близко-близко… Кожа покрывается мурашками, затылок немеет от удовольствия.

— Саша…

Моё тело расслаблено, и я чувствую всё ещё ярче и острее, а контролирую себя хуже. И в голове моей начинают жить отдельной жизнью всякие горячие сценарии.

Смелый пальчик рисует на спине, снося мне башню…

Не надо, Ника!

Слабо соображая, делаю ещё один шаг к окну, пытаясь сбежать. Не от неё. От себя. И не понимаю, зачем. Я пьян…

— Саша… Я здесь, потому что… я тебе… понравилась? Других причин ведь нет?.. Похищать понравившуюся тебе девушку… Это… Ну… Так не завоёвывают. ТЫ, — многозначительно выделяет она, — мог бы по-другому.

Я и делал по-другому!!

Поворачиваюсь. Ловлю её руку, хмурясь, веду пальцем по ладони.

Да не хочу я ничего говорить! Нечего мне сказать. Я немой. Всё!! Обхожу её и иду на выход.

— Подожди!

Застываю на лестнице.

— Поговори со мной!

Издеваешься?.. Разворачиваюсь, гневно глядя на неё.

— Есть другие причины?! — требовательно.

«Нет!»

Ну вот… Я похоронил себя в её глазах, зато снял вопросы об отце и мотивах её похищения. Как-то так…

Глава 20 — Два варианта (Беркут)

Измученный снами и навязчивыми фантазиями, просыпаюсь ещё на заре.

Ника спит… Кисть немного свисает с дивана. Прядь волос упала на лицо… Присаживаюсь перед ней. Медленно, едва касаясь, убираю с лица волосы, заправляя их за ушко. Медленно глажу пальцем по кромке… Мурлыкнув, Ника ведёт плечами, пытаясь выбраться из-под тёплого одеяла. Стягивает его ниже. Переворачивается на спину и раскидывается, вытягивая руки вдоль лица по подушке. Моё дыхание сбивается… Под тонкой белой тканью футболки просвечивают твердеющие у меня на глазах соски. Футболка задралась, открывая плоский животик. В пупке мерцает камешек пирсинга.

Бля…

Мне так горячо, что, не сдержавшись, громко втягиваю воздух через сжатые зубы. В ушах стучит.

Ника снова начинает равномерно сопеть. Её соски расслабляются под тканью. Зависаю рукой над выразительным каплеобразным холмиком груди. Но не решаюсь накрыть и сжать.

Ты не во сне, Беркут! Это не сон… Тут нельзя творить всё, что тебе вздумается!

Но голос разума заглушает стук пульса. Едва касаясь, обвожу пальцем сосок, чувствуя, как он снова твердеет. Ника со стоном выгибается, словно пытаясь прикоснуться к моим отдёрнутым пальцам. Кусая губы, уговариваю себя прекратить этот беспредел.

И не могу!.. Вдыхая её головокружительный запах, в котором сейчас гораздо меньше парфюма и больше тела, я снова, легко касаясь, рисую по её груди пальцами.

Потянувшись, она с тихим стоном переворачивается обратно на живот.

Беркут… иди нахрен отсюда! Перепугаешь её. Да и вообще, тебе доступ к телу не давали!

Но отойти невозможно! Закрывая глаза, наслаждаюсь тем, как тепло и маняще она пахнет. И очень хочу к ней под одеяло! И целоваться до потери сознания…

Снова убираю с лица прядь. Вздрагивает, жмурится…